– Однако ваше заявление…
– Проверьте! Вы обязаны это сделать!
– Шон, сходи с инспектором на третий уровень, – с неохотой сказал капитан, – проверь, что там.
Темнолицый, широкий, как шкаф, полицейский молча надел фуражку, направился к двери.
– Спасибо, – сказал Руслан, догоняя его. – Премного благодарен! Будьте здоровы! Может быть, я, конечно, не понял…
– Идите, – махнул рукой капитан со скукой на лице.
Полицейский по имени Шон перешёл из одной пирамиды в другую, поднялся на третий этаж жилого комплекса, оглянулся на семенящего сзади Горюнова:
– Какой номер?
– Триста… м-м, шестнадцатый, кажется.
Капрал остановился перед дверью с номером 316, дотронулся пальцами до околыша фуражки:
– Капрал Шон Монтгомери. Извините за беспокойство. Можно с вами поговорить?
Повисла пауза.
Полицейский подождал немного, постучал в дверь костяшками пальцев.
– Прошу прощения, откройте, пожалуйста.
– Дверь была открыта, – робко сказал Руслан.
– Похоже, там никого нет.
Полицейский постучал ещё раз.
Дверь бесшумно скользнула в стену. На пороге появился пожилой сухопарый джентльмен с седыми висками, одетый в яркий халат малинового цвета.
– Что вам угодно?
– Вы здесь проживаете?
– Разумеется, я. Советник юстиции Эрих Мулдниекс.
– Могу я заглянуть в номер?
Малиновый халат пожевал губами, посмотрел на Руслана, на капрала.
– Разумеется, можете. Хотя это есть нарушение прав человека. Что случилось, капрал?
– Мы проверяем заявление инспектора.
Полицейский оглянулся на Руслана, стоявшего с растерянным видом, зашёл в номер, заглянул в спальню, вернулся. Бросил два пальца к виску:
– Извините ещё раз, что нарушили ваш отдых. Жалобы на обслуживание есть?
– Нет.
– Будьте здоровы.
Мужчина в халате пожал плечами, бросил на Руслана равнодушный взгляд. Дверь за ним закрылась.
– Советую вам не употреблять крепких спиртных напитков, – сказал полицейский Шон Монтгомери. – Тогда не будут мерещиться убитые китайцы.
– Я не употребляю, – пролепетал Руслан.
– Всего хорошего, инспектор.
Капрал кивнул и удалился, прямой, величественный, как оживший монумент.
Руслан проводил его растерянным взглядом, чувствуя, что за ним наблюдают, и подумал, что система Вирус работает исключительно оперативно. Скорее всего, она расправилась бы и с ним, не вмешайся Фахтияр и Косой. Кто же вы, парни? На кого работаете? Не на отряд «Сокол», это точно. На Службу безопасности? Но ведь она под контролем Вируса.
Мимо прошли две молодые девушки, оглянулись, засмеялись.
Руслан очнулся.
Ладно, разберёмся. Если китаец Синьцзы действительно мёртв, следует ждать других активных действий Вируса. Попробуем и дальше играть роль недалёкого инспектора ФАК. Кто там у нас на очереди? Жозеф Поллак? Пора познакомиться с тобой поближе, дружок.
Рабочий день координатора стройки начинался в шесть утра, точнее, в шесть ноль-ноль по среднесолнечному времени, и длился не пять часов, как обычный рабочий день где-нибудь на Земле, а все двадцать четыре часа. То есть свободного времени у Ярославы Тихоновой практически не было. В любой момент ей могли позвонить помощники, подчинённые, ответственные за определённые участки работы, а то и клерки вышестоящих чиновничьих структур, коих было множество.
Однако к этому Ярослава привыкла и относилась философски. Труднее было привыкнуть к роли твёрдой, целеустремлённой начальницы грандиозной стройки, занятой только делами насущными и мечтающей о достижении конечной цели – создания в космосе «суперструнного» генератора, который помог бы человечеству окончательно покорить вакуум, пространство и время.
Правда, у Ярославы были и другие обязанности, о которых не говорилось вслух и про которые знали только особо приближённые люди. Их было мало, но они руководили другими людьми, и у Ярославы по сути на Суперклизме была своя армия, контролирующая стройку с иных позиций. Эта армия воевала: с недобросовестными поставщиками, с нечистыми на руку чиновниками, с нерадивыми специалистами, лениво исполняющими свои обязанности, и даже с сотрудниками спецслужб, сующими нос не в свои дела. Среди этих сотрудников были и пограничники, и безопасники, и эксперты-инженеры, и даже инспектор Федерального агентства по контролю за опасными исследованиями. А именно – Руслан Горюнов. Бывший муж Ярославы. Который, судя по всему, работал ещё и на Службу безопасности, играя при этом роль формалиста-служаки.
Ярослава улыбнулась.
Руслан изменился, это было заметно, а главное, он почему-то странно реагировал на неё, то ли стесняясь, то ли испытывая какие-то чувства, которые сам же пытался нейтрализовать, погасить, забыть. Неужели он снова влюбился? В неё же, Ярославу Тихонову, с которой прожил когда-то целых два года?
Ярослава снова улыбнулась, с кроткой печалью. И ожиданием. Ожиданием чего? Открытия? Чуда? Радости и счастья? Неужели в её душе всё ещё сохранились те же чувства, готовые завладеть ею снова?
Она закрыла глаза, покачала головой.
Поздно, мил дружок Горюнов. Время ушло, мир приобрёл новое качество, изменилось мировосприятие и много чего ещё. Нельзя возвращаться в прошлое, надо строить будущее. Да и настолько ли ты вырос, чтобы ждать чуда?
Кто-то вежливо кашлянул.
Ярослава открыла глаза.
Она сидела за рабочим столом с бесшумно вспыхивающими над ним световыми транспарантами и бланк-сообщениями, а напротив стоял Серджо Веласкес. Первое время она пугалась неожиданным его появлениям, потом привыкла. Лучшего помощника и хранителя тайн найти было трудно. Вернее, невозможно.
– Он из контрразведки, – сказал Веласкес, не меняя выражения лица; Серджо всегда был сосредоточен, вежлив и предупредителен.
– Я думала, он из конторы, – с некоторым удивлением сказала Ярослава; речь шла о Руслане. – Безопасность должна была заслать к нам своих людей.
– Он человек Воеводина. Играет роль законника, подставляется, чтобы контрразведка могла определить, кто за ним следит.
– Он ходит по минному полю.
– Вам его жалко?
Ярослава пошевелила бровями в сомнении.
– У меня к нему иное отношение. Он не понимает, с кем столкнулась контрразведка, как и Воеводин, кстати.
– Контрразведчики догадались о Знающих-Дорогу-Не-Терпящих-Возражений. Они назвали их систему Вирусом.