Джереми Л. Смит исцелил Уну Ралти в самую первую ночь — ещё раньше, чем воскресил Папу. Только он не знал об этом. И она не знала. Просто у неё вдруг пропали все симптомы, которые беспокоили её раньше. Она не заметила, как всё прошло. Это такая особенность человеческой психологии. Когда ты заболеваешь, это замечаешь сразу. Когда выздоравливаешь — порой не замечаешь вообще.
Что привело Уну к бесплодию — неизвестно. Возможно, это последствия гонореи. Уна знала о своём бесплодии и прекрасно понимала, что никогда не узнает родовых мук, никогда не возьмёт на руки собственного ребёнка. Джереми Л. Смит был единственным, кто мог ей помочь, и она встретила именно Джереми Л. Смита.
Открываем учебник по смитологии. Глава «Непорочное зачатие». Да, такая глава есть. Потому что Мессия не имеет права трахаться. Мессия — выше человеческих пороков и удовольствий. Мессия не мужчина и не женщина — он бесполый. Так должно быть. Уна предстаёт перед нами как подруга и спутница, но вы не можете и помыслить, что она делает Джереми Л. Смиту отличный минет.
Но скрывать Сына нельзя. Когда кардинал Спирокки узнаёт о беременности Уны, он радуется. Теперь любой план осуществим, потому что у Джереми Л. Смита появился универсальный заменитель, которого можно воспитать так, как вздумается. У которого нет и не будет собственной воли. Уна — никто, она исчезнет так же, как и появилась. Вот о чём думает кардинал Спирокки в тот момент, когда Джереми говорит: «У меня будет сын». Он говорит это уже в самолёте, и кардинал немеет. Он не может выдавить из себя ничего, кроме жалкого «поздравляю». Кроме нескольких пустых слов. Но он рад, потому что видит все перспективы.
Загвоздка лишь в том, что Джереми Л. Смит видит кардинала насквозь. Он чувствует каждую его лживую мысль, каждую слащавую искусственную улыбку.
Когда Джереми учился в школе (точнее, изредка появлялся там), в его классе был мальчишка по имени Дэн. Дэн был сильнее всех. Его боялись — боялись его кулаков и хитрой ухмылки. Дэн очень любил придираться к одноклассникам. Одной из его излюбленных шуточек была фраза: «Лыбу в карман!» Он подходил к кому-нибудь улыбающемуся и говорил: «Лыбу в карман!» В ответ нужно было поднести руку к лицу и сделать вид, что снимаешь улыбку и прячешь её. И сделать кислое лицо. Если ты этого не делал, Дэн просто бил тебя по лицу. Расквашивал нос до крови.
Дэна убили, когда ему исполнилось тринадцать. Забили железными прутами подростки из соседнего городка во время драки «город на город».
Но Джереми до сих пор помнит глупую фразу «Лыбу в карман!». Ему очень хочется сказать её Спирокки. Стереть с этого мерзкого лица искусственную улыбку.
А мы в это время читаем учебник по смитологии, ту самую главу о непорочном зачатии. Вам впаривают эту дурь, а вы и рады. Лапша греет уши. Там изложены канонические факты. Уна Ралти забеременела от Святого Духа, не так ли? Раньше она выходила на публику и улыбалась толпе — стройная, изящная. А вот она появляется на балконе, поглаживая округляющийся живот. Вот она — Уна Ралти, королева-девственница.
Кстати, пресловутая Елизавета I Английская имела множество любовников. Говорят, некоторых даже собственноручно протыкала стилетом с золотой рукояткой. А остальные просто исчезали, попадая в немилость. Зато в фильмах её наивно показывают девственницей. Женщиной, не знавшей мужчин. Сказки.
С Уной Ралти — то же самое. Вы смотрите в её тёмные глаза и понимаете, что она не может лгать. Что она не знала мужчин с тех пор, как Джереми Л. Смит подарил ей новую жизнь.
* * *
«Майбах» въезжает в мощёный дворик и останавливается. Лакей открывает дверь, Джереми Л. Смит выходит из машины. Первым человеком, которого он видит, оказывается Уна. Она бросается ему на шею. Она искренне рада видеть своего Мессию. Мужчину, который её любит.
Он рад ей ещё больше, чем она ему. Он утыкается в её густые тёмные волосы, пахнущие ароматическими травами. Он обнимает её и чувствует, как там, внутри, шевелится его будущий сын. Ни один врач ещё не может предсказать пол ребёнка, но Джереми Л. Смит — не врач. Он выше любого врача. Лучше, совершеннее.
Джереми Л. Смит видит это сморщенное существо — ещё даже не человека, а всего лишь эмбрион. И он уверен, что Уна не знает о беременности. Он видит эти несколько жалких клеток у неё внутри, и перед его глазами возникает образ мальчика. У него будет вздёрнутый нос — в отца, веснушчатый; высокий лоб и тёмные волосы — в мать. У него будут тёмно-серые глаза и великоватый подбородок с ямочкой. Он будет именно таким, каким Джереми хочет его видеть.
«Почему ты плачешь, мой хороший?» — спрашивает Уна.
Он сам не замечает, как по его щеке скатывается слеза.
«Я расскажу тебе, — шепчет он. — Пойдём».
Они направляются во дворец, обнявшись. Кардинал Спирокки наблюдает за ними через открытую дверь автомобиля. В глубине машины тихо сидит Терренс О'Лири.
Джереми ведёт Уну в свои апартаменты — точнее, их общие. Они закрывают за собой дверь. Это создаёт ощущение изоляции и какой-то интимности. На самом деле на каждом углу — камеры. Джереми прекрасно знает о них — его они не пугают. Но он не хочет, чтобы о них догадалась Уна.
Они садятся на диван, и Уна целует Джереми.
«Ты беременна», — говорит он, отрываясь от её губ.
Вот прямо так, прямо с самолёта он, не приняв ванны и не переодевшись, целуется с Уной на диване и сообщает ей о беременности. Она широко открывает глаза и шепчет неуверенно:
«Я не могу иметь детей».
«Можешь».
Это слово, которое способен произнести только Джереми Л. Смит. Потому что сам он может всё. Он может сказать паралитику: «Иди!» — или слепому: «Смотри!» — или беззубому: «Грызи!» — и это не будет обманом. Они действительно могут сделать всё, что бы он им ни приказал. Уна ощущает эту энергию, чувствует исходящую от него силу. И она понимает, что это — правда.
Она дотрагивается до своего живота, пока ещё плоского и смотрит Джереми в глаза. Он улыбается и кивает. Это наш сын, читает она в его взгляде. Слово «мессия» теряет смысл, а Джереми Л. Смит оказывается просто счастливым будущим отцом.
«Мальчик, — говорит он. — Можешь придумать имя сама».
Она улыбается. Мальчик.
«Я хочу девочку».
«Но будет мальчик».
Она знает, что он опять говорит правду, что он не может ей лгать. Будет мальчик. У неё теперь есть чем заняться. Она может сидеть и придумывать ему имя. Оно будет необычным. Когда ребёнок появится на свет, Джереми возьмёт его на руки и назовёт по имени.
Но Джереми знает, что ничего подобного не произойдёт. Когда Уна будет корчиться в родовых муках, Джереми Л. Смита уже не будет существовать. Никакого Джереми Л. Смита.
Он не увидит собственного сына. Сады Гефсимани зовут его.
* * *
Теперь я нарушу хронологический порядок и расскажу вам о будущем. Точнее, для вас это настоящее. Будущим оно является только в рамках моего повествования. Я забуду о Джереми Л. Смите, о его существовании и роли в истории. Я посвящу эту главу Николасу Л. Смиту, более известному как «маленький Ник». Этому смешному курносому мальчишке.