– Ну?
– Они тоже использовали запах!
– Да брось! Птицы никогда не имплантировали бы себе чужие железы! – усомнился Бутов.
– Верно. Но что мешало им создать синтетический феромон?
– Думаешь?
– Уверен! Эшранги использовали его… как духи! – Егор запнулся, подбирая наиболее точное определение. – Запах, видимо, воздействует только на бойцов, заставляет их забыть обо всем и следовать за источником, защищать его любой ценой! Наверное, это древнейший инстинкт, утративший значение, когда главным инструментом выживания стал разум!
– Сможешь синтезировать маркер?
– Понятия не имею. Метаболический корректор не знает формулы такого соединения. А экспериментировать с нервом сейчас не время.
– Жаль.
– А мне – нет. Хонди не глупы. Трудно не заметить, что эшранги при каждом посещении уводили за собой часть бойцов. Хонди должны были обеспокоиться, выработать защиту!
– Сомневаюсь. Если помнишь, почти все хондийские поселения за последние годы перешли под контроль птиц! – напомнил Родион.
Разговор прервался.
Машины, двигавшиеся по бездорожью, вышли к границе срединного плато, и перед ними возникло неожиданное препятствие – широкий, образовавшийся в результате землетрясения разлом преграждал путь.
«Метров пятнадцать, – мысленно прикинул Родион. – С ходу на антиграве перескочить можно, но сколько энергии истратим?»
Впереди клубился туман. Граница ледника отступила километров на тридцать. Сеть древних дорог пока не сканировалась.
Использовать сегменты грузовой платформы?
Тоже не вариант. Их энергоресурс ограничен. Если растратим его по мелочам, как будем транспортировать хондийский корабль? Не факт, что Егор сможет перехватить управление, использовать планетарные двигатели.
На выручку пришел Юрген.
– Я могу попробовать! – куда подевался его блеклый голос.
– БПМ весит шестьдесят тонн! Площадка на той стороне узкая! Разве не видишь, за разломом поворот дороги? С одной стороны скала, с другой – обрыв!
– Справлюсь!
– Откуда такая уверенность? – скептически переспросил Родион.
– На Эриде, где реконструировали «Прометей», сила тяжести в три раза меньше, чем на Пандоре. Там сложный рельеф, много похожих разломов. Да и площадки попадались поуже. Если перескочу – передам точные данные для автопилотов!
– Хорошо. Действуй.
* * *
БПМ-3 медленно сдавала назад.
Прыжок планетарной машины с использованием антиграва казался делом рискованным. Шквалистый боковой ветер серьезно осложнял расчеты, но Юрген не полагался на автоматику, он принимал к сведению рекомендации бортовой киберсистемы, действуя по-своему.
На самом деле условия Эриды были намного мягче. Планета, лишенная атмосферы, не создавала и половины помех, с которыми ему пришлось столкнуться сейчас.
Ладони взмокли. Он полностью перешел на ручное управление, зная, что в ином случае система машины заблокирует его намерения. По мнению автопилота, человек подвергал себя неоправданному риску.
Он взглянул на показания дальномера. Достаточно для разгона. Бурлящий водный поток остался правее. Слева, чуть в стороне от дороги, виднелся пологий выступ скал. То, что нужно.
БПМ-3 резко рванула с места, набрала скорость.
Все затаили дыхание. Тяжелая планетарная машина на мгновенье скрылась в пелене проливного дождя, затем чуткие микрофоны выделили глухой, сопровождаемый скрежетом удар, а через секунду по связи раздался голос Юргена:
– Чуть не снесло порывом ветра. Данные переданы. Включайте автопилоты.
Егор коснулся сенсора.
Двигатель взревел, его БПМ сдала назад, замерла и вдруг рванулась вперед под управлением кибернетической системы.
Пологий выступ скалы. Обрыв. Рев водопада. Мгновенное ощущение невесомости, и тут же – сокрушительный удар, скрежет брони о камень.
– Десантный?
– Все целы! Тряхнуло не по-детски!
БПМ уже двигалась вперед, освобождая площадку приземления для машины Бутова. Над колонной барражировали сегменты антигравитационной платформы. Сеть кибернетических устройств формировала цифровое пространство, сотни различных параметров транслировались с датчиков, но рассудок уже адаптировался, воспринимал лишь критически важные данные.
– Есть! – в возгласе Родиона прозвучали азартные нотки. – Юрген, отлично сработано!
Колонна возобновила движение.
Вскоре нижнее плато скрылось за кормой боевых машин. Вновь началось бездорожье.
Егор не узнавал местность. Ледник отступил, на его месте образовались бескрайние грязевые пустоши. Потоки, несущиеся с гор, теряли стремительность, разливались озерами, над которыми клубился пар.
Нагромождения каменных глыб попадались все реже, они выглядели островами среди бесконечных топей.
– Сворачиваем с маршрута! – Родион передал новое направление.
Вскоре боевые машины выползли на отлогий берег одного из таких «островов». Жидкая грязь стекала с брони.
– Дима, стыкуй платформу! – вынужденно распорядился Бутов.
«Через вязкие бездонные грязевые топи нам не прорваться, – думал он. – Только по воздуху, иначе никак».
Пять остроугольных сегментов появились из пелены дождя, соединились, образуя грузовую платформу диаметром в двадцать метров.
Мощные механические захваты, оснащенные дополнительными системами электромагнитных держателей, зафиксировали БПМ. Работа антигравитационного двигателя сформировала грязевой вал, окруживший каменистый островок.
– Щедрин, веди нас к следующей точке маршрута!
Платформа медленно поднялась в воздух и, сопротивляясь напору ветра, легла на курс.
Егор, пользуясь короткой передышкой, внимательно осмотрелся. Программные фильтры отсеивали помехи, но, куда ни посмотри, везде одна и та же унылая картина – бесконечные, курящиеся паром пустоши. Слой грязи глубиной в десятки метров полностью скрыл предгорья. Лишь кое-где виднелись глубокие овраги, прорезанные стремительными потоками воды.
Вскоре в поле зрения появился край ледника.
Ледовый панцирь заметно истончился, его пересекали бесчисленные ущелья, во многих местах образовались бездонные озера, мощные течения увлекали за собой вереницы айсбергов.
Егору стало страшно. Только сейчас, взглянув на общую картину, составленную по показаниям датчиков боевой машины, он осознал масштаб климатической катастрофы, охватившей Пандору.
Миллиарды тонн воды двигались в одном направлении, туда, где сейчас образовывались океаны планеты.