Примерно через десять минут в лифт вошли несколько человек, о чем-то негромко переговариваясь. Клеть вздрогнула и пошла вниз. Сначала медленно, а потом все ускоряясь и ускоряясь, пока плотный и прохладный воздух не засвистел в фермах подъемника. Через какое-то время раздался визг тормозов, и мы начали снижать скорость, и еще секунд через десять остановились совсем.
А до низа шахты было еще далеко. Не особенно доверяя словам покойного «богомола» о том, что портал находится на нижних этажах, я все же решил начать снизу, тем более что собственных мыслей на этот счет у меня не было.
Обмотав руки специально припасенным автоматным ремнем, я начал. Редкие лампочки аварийного освещения появлялись и исчезали в темноте, отмечая мой путь.
Повинуясь не подводившему меня чутью, я начал притормаживать. Ремень уже давно дымился, оставляя тонкую мутную дорожку вдоль маслянисто поблескивающего троса. Я уже не скользил, а, скорее, карабкался с минимально приемлемой скоростью, пока резко обострившееся чувство опасности не заставило меня остановиться совсем. Освещенные участки давно закончились, но не нужно было обладать зрением кошки, чтобы увидеть тонкие острые шипы, усеявшие частоколом весь пол.
Да, ребята, ловушки ставить вам еще учиться и учиться. Я мог бы пройти по остриям, как по паркету. Подошвы моих сапог такие штучки не брали, но, побоявшись датчиков и всякой прочей нечисти, я забросил крюк на одну из могучих демпферных пружин, возвышавшихся надо мной, словно храмовые колонны. Так, по грязным от густой черной смазки пружинам, я и перебрался на свободный от игл участок пола. Толщина стали у пружин была такой, что они даже не вибрировали, пока я по ним ползал. Осталось найти техническую дверку и вперед. Но дверка отказывалась находиться. То есть совсем. Я вновь забрался на пружину и стал изучать стены. Вот, например, этот калечного вида кронштейн и едва заметный прямоугольник под ним метрах в восьми над моей головой. По-моему, хороший кандидат на выход из этой задницы.
С тридцатого или сорокового раза мне удалось зацепить на нем аркан. Я пролетел по воздуху метров шесть и мягко впечатался в стену шахты. Перчатки, сплетенные из высокопрочного пластика пополам с каррихитовой нитью и припасенные как раз на такой случай, держали тонкий трос насмерть, даже не думая скользить.
Потом, держась за кронштейн одной рукой, словно бабуин, я сматывал трос и раздумывал о тысяче и одном способе бесшумно открыть дверь. Способ первый. Я аккуратно ткнул ее пальцем. Никакого эффекта, естественно. Способ второй. Я ковырнул ее ножом на себя.
Мягко, словно створка сейфа, не скрипнув и даже не зашипев, она плавно приоткрылась на несколько миллиметров. Продолжая висеть, я достал из кармана небольшое зеркальце и аккуратно осмотрел пространство за дверью. Там было пусто. Коридор из ниоткуда в никуда. Просто коридор явно технического назначения. Больше всего мне нравился слой пыли на бетонных плитах пола. Не раздумывая более, я протиснулся в лаз и прислушался. Вообще-то звуков было много. Гудели какие-то механизмы, шумел воздух в магистралях, еще чего-то совершенно неясное всхлипывало, шипело и вообще всячески жило. Но человеческих звуков вроде не было. Ну и ладно. Кому куда, а нам вперед. С тем я и пошел, ощупывая и оглядывая пространство вокруг. Но этаж был, похоже, отведен целиком под резервную систему энергоснабжения.
Так же без приключений я попал на этаж выше. Тут уже шумело существенно громче, и пыли не было вовсе. Но это была все та же энергоустановка, занимающая в итоге два огромных, по десять метров высотой, этажа. Еще два этажа – и вот уже работающий реактор. Следы людей стали появляться чаще. Так же в одиночестве я проскочил и вентиляционный, и насосный этажи. Мне это начало надоедать. Захотелось кого-нибудь расспросить. Как на грех, очередную дверь с этажа преграждала легкая, но вполне серьезная решетка с тяжелым, но совершенно несерьезным замком. Может быть, я и прошел бы мимо, если б не наглый датчик контактного типа за дверью. Просто издевательство какое-то. Нельзя же так настойчиво приглашать в гости. Помер датчик очень быстро. Я бы сказал, скоропостижно скончался в ходе вскрытия. Замок же сдался сам, показав покладистый характер и сговорчивость, так свойственную именно таким вот монументальным изделиям.
Пока я работал, вокруг было относительно тихо, за исключением какого-то странного ритмичного звука. Словно медленно вращалось скрипучее колесо. Осторожно ступая, я пошел на звук.
Стальные двери в два ряда с глазками недвусмысленно говорили о назначении этих комнат. Похоже, я попал в местную гауптвахту.
Подойдя к той двери, из-за которой раздавался звук, я прислушался. Теперь стало ясно, за дверью кто-то стонал, стараясь ритмичным звуком убаюкать боль. Замка вообще не было. Просто задвижка. Но какая! В четыре стороны, с вращающимися ригелями и контрольными шплинтами. Оглянулся. Нет, это была единственная дверь, снабженная таким засовом. Уверенно, словно делал это много раз, я распахнул дверь.
В полутемной, душной камере пахло кровью и мочой. В углу едва ворочалась и ритмично постанывала в голос какая-то куча тряпок. Я подошел ближе и рукой откинул в сторону тряпье.
Грива темно-русых волос и глубокие зеленые глаза. Вот все, что осталось от Элар Кимон. Осторожно я разложил ее на полу, выдернул из кармана аптечку, нашел на ощупь болеутоляющее.
Через несколько минут она открыла глаза и уже осмысленно посмотрела на меня.
– Ты… Отк….а?
– Молчи. – Я прикрыл ее разбитые губы рукой. – Я буду спрашивать, а ты кивай, если да, или из стороны в сторону, если нет. Поняла? – Кивок. «Да».
– Легкие целы?
«Да, нет». То есть вообще-то да, но не совсем. Ладно, подождет.
– Печень? «Нет».
– Почки? «Нет».
– Селезенка? «Да, нет».
И так далее.
Твари. Ну, я еще понимаю, наркотики или что-то подобное, но эдакое средневековье.
И все-таки интересно, чем это ты так достала своих хозяев.… Или заподозрили двойную игру? Или очередные внутриконторские разборки? Но молодую и тем более красивую женщину жаль особенно. Тем более что лично мне она ничем таким не досадила. А пару раз даже избавила от скуки.
Ладно, враги наших врагов – наши союзники. Ну, хоть в потенциале.
Был лет триста назад на моей родной планете такой старый фокус, позволявший поднимать практически мертвых людей. Лишь бы мозг еще был жив. Тибетские монахи вообще великие затейники. Можно попробовать.
Я поудобнее сел возле нее и потихоньку, толчками стал входить в состояние тамис.
Круг первый.
Ровный гул заполнил мое тело, окутывая, как одеялом, потом заклубился, меняя цвет от темно-синего до ярко-золотого, и распался на тысячи игл, начавших свой танец вокруг меня искристым водоворотом.
Круг второй.
Тяжелый, как свинцовая патока, темно-фиолетовый Гротхи стекал от меня вниз, к горячему ядру планеты, легкий, словно дыхание ребенка, желтый Гротхи поднимался от меня вверх к небу и солнцу, а рожденный мною черный Гротхи-вихрь уже метался по камере в поисках жертвы.