Воинам он объяснил это просто. Любой капитан, узнав, что в команде есть настоящий книгочей, постарается сделать всё, чтобы переманить его к себе. Лишаться человека, способного перехитрить даже менялу, викинги не хотели, и вскоре Вадим стал для команды чем-то вроде талисмана. Зашитая им рана Свена отлично зажила, и теперь каждый, кто умудрился как-то пораниться, считал своим долгом обратиться именно к нему.
Убедившись, что сломанная кость срослась, Вадим начал заставлять парня проделывать различные упражнения на подвижность и силу, возвращая руке прежние возможности. Одновременно с этим он стал учить Свена основам рукопашного боя. После той взбучки, что он получил на берегу фьорда, парень в корне пересмотрел своё отношение к умениям Вадима.
В то же время сам Вадим старательно учился сражаться мечом и секирой у всеми признанного мастера Рольфа. Могучий гигант на каждой стоянке подбирал несколько брёвен и, установив их на палубе, гонял своего ученика до седьмого пота, заставляя наносить резкие, сильные удары из самых разных положений. Мысленно проклиная всё на свете, Вадим послушно размахивал секирой.
Перед началом обучения гигант установил на палубе бревно и, взяв у Вадима секиру, с усмешкой прогудел:
— Смотри и запоминай, к чему ты должен стремиться.
Подкинув секиру в руках, он примерился, коротко размахнулся и одним резким ударом перерубил бревно пополам, поперёк волокон. Не веря собственным глазам, Вадим осторожно прикоснулся к обрубку и сказал:
— Не увидел бы сам, ни за что бы не поверил. Боюсь, мне этого никогда не повторить.
— Не расстраивайся, Валдин. Этого никто из нас повторить не может, — усмехнулся Юрген.
— Научишься разрубать ствол на треть, считай, что получилось, — добавил Сигурд.
Два дня Вадим ходил под впечатлением. За свою службу он повидал многое, но увидеть, как перерубается бревно толщиной в ногу среднего человека, ему не приходилось. По признанию самого Рольфа, таким ударом он разрубал щит и латы ромейского гоплита. И вот теперь, размахивая тяжёлой секирой, Вадим видел перед глазами перерубленное бревно.
Очень скоро, припомнив кое-что из курса рукопашного боя по психологической подготовке, он всадил лезвие в дерево до половины. Одобрительно кивнув, Рольф выдернул оставленную секиру и, подкидывая её в руке, сказал:
— Если сможешь повторить десять раз подряд, считай, что научился.
Плюнув на гордость и уже имеющиеся навыки, Вадим принялся повторять показанные движения раз за разом, доводя их до автоматизма. То же самое было и с мечным боем. Огромный Рольф заставлял его ронять меч раз за разом, нанося не самые сильные свои удары. Неожиданно для себя Вадим понял, что огромной силы гиганта хватило бы на то, чтобы разрубить его пополам вместе с мечом и кольчугой.
Единственное, в чём Вадим превосходил викингов всех вместе взятых, был рукопашный бой. Много раз, причалив к берегу, воины предлагали ему сойтись на кулаках, и каждый из них носил отметины на физиономии от его кулаков. Сам Вадим участвовал в этих дружеских потасовках только потому, что не хотел терять форму. В этом мире от умения драться зависела жизнь.
Вскоре наблюдательный Юрген заметил, что Вадим дерётся не в полную силу. В очередной раз вызвав его на поединок, кормчий попытался воспроизвести один из подсмотренных приёмов, но, получив кулаком в челюсть, рухнул на песок. Медленно перевернувшись, Юрген сел и, тряся головой, удивленно проворчал:
— Ты не бьёшь в полную силу. Почему?
— Тебе мало того, что ты уже получил? — растерялся Вадим.
— Дело не в том, много это или мало. Я хочу понять, с какой силой ты можешь ударить, — не унимался Юрген.
— Зачем тебе это?
— Я воин и должен уметь всё, что поможет мне победить, — вполне резонно ответил кормчий.
Почесав в затылке, Вадим пожал плечами, огляделся и ответил:
— Из чего здесь делают кирпичи?
— Какие кирпичи? Что это такое? — не понял Юрген.
— Из чего здесь строят дома? — задал Вадим следующий вопрос.
— Из камня, из глины, а на юге — из самана, — растерянно ответил кормчий.
— Понятно. А крыши чем кроют?
— Тёсом, соломой, черепицей.
— Это уже интереснее. А черепица из чего сделана?
— Из глины. Но зачем тебе это? — не понял Юрген.
— Ты сможешь расколоть черепицу голой рукой? — вместо ответа спросил Вадим.
— Я — нет. Это сможет только Рольф.
— Я тоже могу, — уверенно ответил Вадим. Внимательно посмотрев на него, кормчий неопределённо пожал плечами и задумчиво протянул:
— Может быть.
Постепенно в тренировки по рукопашному бою втянулась вся команда. Исключение составлял только гигант. Огромный Рольф, несколько раз сойдясь с Вадимом в рукопашную, решительно подытожил:
— Все эти прыжки и увёртки не для меня.
Задумчиво посмотрев на него, Вадим пришёл к выводу, что гигант прав. Рольф был слишком огромен, чтобы уходить от кулаков противника, а отличная реакция воина помогала ему просто уводить голову от ударов.
Так, день за днём двигаясь на юг, они достигли какого-то порта. Прикинув на глаз скорость и расстояние, Вадим пришёл к выводу, что корабль стоит в порту на том самом месте, где когда-то будет находиться порт Лиссабона. Сейчас это была просто бухта с парой деревянных причалов, где заправляли римские легионеры.
Убогая деревушка на берегу выглядела до ужаса уныло, прямо-таки похмельно. Оглянувшись на Свейна, Вадим спросил:
— Что это за место?
— Место как место. Наберём воды и отправимся дальше, — пожал плечами капитан.
— Дальше куда? — не унимался Вадим.
— В Египет и Мавританию. Говорят, там даже нищие носят золотые украшения, — усмехнулся в ответ Свейн.
— Не верь. Они носят медь, — решительно ответил Вадим.
Рассмеявшись, капитан хлопнул его по плечу и, указывая на берег, ответил:
— Я знаю. Но ромеи очень зависят от поставок пшеницы из Египта и хорошо платят за охрану их судов. Так что мы найдём там подходящее для нас дело.
— Ты это знаешь или думаешь, что так будет? — насторожился Вадим.
— Я кое-что знаю. Сейчас время, когда они повезут зерно в Рим. Охрана их судам потребуется обязательно.
— Почему?
— Потому что Рыжий Олаф готовился напасть на этот караван.
— И ты хочешь сразиться с ним? — удивился Вадим.
— Нет, сорвать его планы, — жёстко ответил Свейн.
— И как ты собираешься это сделать?
— Предупрежу главного за плату. Пусть возьмёт с собой побольше солдат.
— А если он тебе не поверит?