Ни фига ж себе! Это я столько прополз? М-да…
Опять сажусь на дно ямы. Где-то рядом, на периферии моего сознания еще звучат выстрелы, татакают пулеметы. Но я уже не слышу гулких очередей станкача. Подавили?
Кто-то толкает меня в плечо.
Оборачиваюсь – Зайдель!
Живой, лицо в пороховом нагаре и разводах грязи, но живой!
– Как ты? – сую ему флягу.
Он совершенно автоматически делает глоток. Закашливается, но флягу не выпускает. Глотает еще раз.
– Живой… тебе спасибо!
– За что?
– Если бы ты не выстрелил… Я ведь уже собирался вылезать из той удобной ямки, представляешь?! Как подумаю, что сейчас лежал бы где-то в кустах…
– В кого стрелял-то?
Он озирается по сторонам – никого рядом нет.
– Да как тебе сказать… я и не видел-то никого, на звук стрелял. Но это – уже потом. А первые выстрелы – просто по кустам, по верхушкам. Я же не знал, где вы с Карлом.
– Я его еле вытащил.
– Что с ним?
– Штыковое ранение в грудь, чуть ниже правого плеча.
– Ух ты! Выживет?
– Откуда мне знать? Я не врач… Сюда-то дотащить удалось, а вот дальше что будет?
Наверху раздаются торжествующие крики, и мы оба приподнимаем головы над бруствером.
Отходя в сторону далекого леса, по полю бегут маленькие фигурки. Одна, две, три… пятеро. Видно, что они тащат что-то тяжелое: пулемет?
– Усилить огонь! – кричит кто-то позади нас.
Мой товарищ только качает головой:
– У меня – все.
– А я, – показываю на вспоротую пулей шинель, – остался вообще без подсумков, да и винтовку искорежило пулей.
Впрочем, стрельба быстро стихает: далеко. Бандиты отступили почти на двести метров, под прикрытием этого проклятого островка, так что их заметили, когда расстояние между нами уже превышало полкилометра. Не очень-то постреляешь на такую дистанцию, особенно когда фигуры отходящих русских почти незаметны на фоне леса.
Словом, они ушли.
Оставить позицию без приказа мы не могли, так что и преследования не организовали. Мало ли… Возможно, в этом-то и состоял их замысел, кто знает!
Да и идти в атаку по полю, когда у противника есть станкач, – не самая хорошая мысль. Наш взводный это понимал.
А еще через четыре часа к нам вышли части, прочесывавшие лес. Они никого не нашли и не смогли захватить. Несколько раз их обстреливали оставшиеся незамеченными группы бандитов. Общие потери составили двенадцать человек только убитыми и около двух десятков ранеными. Было обнаружено и уничтожено два лагеря, увы, уже пустых. На этом фоне потери, понесенные нашим взводом – трое убитых и пятеро раненых, – выглядели не так уж и плохо. Тем более что при осмотре лесочка, откуда вел свою стрельбу станкач, наши парни обнаружили убитого – того самого пулеметчика. Он был одет в поношенную форму Красной армии, судя по знакам различия – сержант. Видимо, русские и отступили только после того, как он был убит. Второго такого стрелка у них не нашлось. Еще кто-то из них был, по-видимому, ранен – мы нашли следы крови и остатки перевязочного материала.
Словом, наш взводный имел все основания не выглядеть так плохо, как все прочие командиры частей.
Рапорт
командиру второй роты 118-го пехотного
батальона обер-лейтенанту Морицу
Докладываю вам, что … 1942 года находящийся под моим командованием взвод прибыл, согласно полученному ранее приказу, в точку развертывания. Приступив к оборудованию позиций, я распорядился выслать на фланги разведгруппы для проверки прилегающей местности. В 11.05 группой в составе рядовых Красовски, Магерта и Зайделя был установлен контакт с противником. Силы противника составляли до отделения пехоты при поддержке станкового пулемета, находившегося на оборудованной и хорошо замаскированной позиции. Благодаря умелым действиям командовавшего группой рядового Красовски противник был обнаружен до того момента, когда он собирался нанести удар во фланг моему взводу. Открыв огонь, разведгруппа вынудила красных раскрыть свои позиции и начать перестрелку с ней. Одновременно с этим, пользуясь условиями местности, пехотное прикрытие пулемета, скрытно приблизившись, атаковало группу. В завязавшейся рукопашной схватке получил штыковое ранение в грудь рядовой Магерт. Возникла угроза его захвата в плен. Но в это время оставшийся в результате обстрела без оружия (винтовка была повреждена пулями) командовавший группой рядовой Красовски вступил с солдатами противника в рукопашную схватку. Умело действуя штыком, он отразил нападение превосходящих сил противника и под огнем вынес с поля боя раненого товарища.
Сосредоточенным огнем взвода противник был рассеян и отступил. Пулемет был подавлен, стрелявший из него сержант Красной армии – убит. Осмотром места боестолкновения было установлено, что среди отступивших солдат противника имеются раненые. Обнаружены следы волочения тел, крови и остатки перевязочного материала.
Наши потери составляют:
убитыми – один унтер-офицер и двое рядовых солдат;
ранено – пять рядовых солдат.
Хочу отметить умелые действия рядового Макса Красовски. Еще до прибытия в часть он, согласно рапорту обер-лейтенанта Левинзона, проявил выдержку и смекалку, заменив убитого бандитами водителя автомашины с боеприпасами, которую вывел из-под огня противника и доставил по месту назначения.
Командир первого взвода второй роты
118-го пехотного батальона
лейтенант Макс Краузен
И вновь я вижу все тот же сон. Мы опять сидим у костра. Я и мои товарищи, одетые в привычную серую форму. Тихо переговариваемся и передаем друг другу жестяные кружки с чаем. Вместе с кружкой я получаю и бутерброд – толстый ломоть восхитительно белого хлеба, намазанный чем-то белым и очень вкусным. Не маслом! Откуда-то всплывает название продукта – «плавленый сыр». Странно, разве сыр может быть таким? Он имеет нежный аромат и чуть-чуть острый привкус, с примесью перца, должно быть. И опять, как в прошлый раз, раздвигаются мои товарищи в сторону, пропуская к костру пришедшего.
На этот раз я уже успеваю его хорошо рассмотреть.
Это русский!
Одетый в военную форму Красной армии.
Он без оружия, только на поясе висит нож в черных ножнах. Красноармеец подходит к костру, здоровается.
По-русски!
Я это хорошо понимаю.
И ему отвечают… тоже по-русски! Правда, я не успеваю разглядеть, кто именно это делает.
Мой сосед отодвигается, и красноармеец присаживается рядом со мной.
– Привет, Макс! – говорит он мне. – Сапоги не жмут?
– Герр лейтенант! Рядовой Красовски прибыл по вашему приказанию!