— Ты гляди, что вытворяет! — восхитилась Анна, видя, как Просдока, проходя мимо Алексея, вдруг закатила глаза да рухнула прямо ему в руки. Тот машинально подхватил женщину, просто чтобы на него не упала, а сам поверх ее головы продолжал искать глазами Анну. Нашел, глянул весело, потом на миг перевел взгляд на обмершую в его руках бабу и вдруг задорно подмигнул. Анна ему в ответ понимающе улыбнулась и сказала Аринке со смешком:
— А взгляд-то у Леши какой разбойный — знать, удумал чего-то… Их бы обоих к Мишане в циркус.
— Куда-куда?
— Потом расскажу, — отмахнулась Анна, — ты гляди, что сейчас будет.
Аринка усмехнулась про себя, отметив, как сразу же притихли и уставились на Анну со жгучим нетерпением окружающие, особенно бабы. Видать, ждали, как ответит боярыня на такое непотребство, многие — заметно было — просто взгляда не отрывали. А она и бровью не вела, только усмехалась. Да и говорила громко, не для одной Аринки, похоже, чтоб все вокруг хорошо слышали.
«И правильно — пусть потом другим пересказывают. Мудра боярыня, заранее предвидит: сплетня-то все равно будет, никуда не денешься, а вот какой ей быть — слова Анны Павловны сейчас решили».
И, уже не скрывая своего любопытства, Аринка, включившись в игру, стала в упор откровенно разглядывать Продьку. С того места, где они стояли, было хорошо видно, как та, томно и многозначительно глядя на Алексея, что-то тихо ему говорит, привалившись к Рудному воеводе роскошной грудью. Тот, приподняв бровь, смотрел на нее с интересом, спрашивал что-то, но было видно — в глазах черти скачут.
— Ой, ну ты погляди, прямо тает баба в руках у Алексея, ну ровно масло на печи, — насмешливо и так же громко, как Анна, сказала Аринка, не без удовольствия подыгрывая боярыне. — Не ровен час, закапает. А Алексей-то, Алексей каков! Как глазом заблестел! А она-то и не чует, что он потешается! Ой, дура-то… И что он там удумал, интересно? Эх, жаль, слов не слышно!
Зато ратнинцы, стоявшие в двух шагах от места действия, прямо-таки раскрыв рты прислушивались к разговору старшего наставника и шустрой вдовицы.
— Ой, прости, не зашибла ли я тебя ненароком? — томно простонала Просдока. Масленые глаза влажно поблескивали из-под полуприкрытых век, а пухлые губы были слегка приоткрыты, словно уже готовы для жаркого поцелуя. — Сомлела я что-то… День-то какой выдался погожий, жаркий, а народу сегодня — не протолкнешься… Насилу и выход нашла…
— Да-а, тесно тут. — Алексей сочувственно наклонился к ней, поудобнее перехватывая бабенку под крутые бока. — Неудивительно и сомлеть. Ты как, в себя-то пришла?
Продька в ответ нежно проворковала:
— Да, благодарствую, полегчало немного. Просдокой меня кличут. А тебя, я слыхала, Алексеем? Красивое имя, звучит напевно-то как… спасибо, что поддержал, не дал упасть. Нога только болит еще, подвернула, должно быть, — она вздохнула так, что колыхнулась всей грудью, еще больше прижимаясь к своему спасителю, и сказала уже почти шепотом — вроде как для него одного: — Ах, рука-то какая у тебя твердая, надежная. Давно я такой руки не чуяла…
— Неужто так по мужской руке стосковалась? — Алексей игриво ухмыльнулся и поинтересовался: — Ты на службу одна пришла? Родня-то где твоя? Кликнуть их, чтоб до дома проводили?
— Да какая родня. — Вдова махнула рукой, поджав губы в нарочитой скорби. — В прошлом году мужа похоронила, с тех пор одна бедствую… А от родни отстала, они вперед ушли… — Она попыталась было встать, да тут же со стоном опять свалилась Алексею на руки. — Ох ты, Господи, ногу подвернула, сама до дому не дойду… — Бабенка потупилась в притворном смущении и промурлыкала: — А ты меня не проводишь ли? Отроки-то, чай, не маленькие, дорогу сами найдут, не заблудятся…
Алексей глянул на нее, снова шевельнув бровью, и спросил, уже не пряча в усах задорной усмешки:
— Только проводить? Али зайти пригласишь?
Глаза Продьки на миг вспыхнули торжеством, она кинула быстрый победный взгляд в сторону Анны и Аринки и взглянула на Алексея уже откровенно зазывно, окончательно сбросив маску скромной вдовицы.
— Ты проводи, а там посмотрим…
— А будет на что посмотреть?
Алексей хохотнул, крепче прижимая к себе женщину, которая на этот раз охнула и заколыхалась грудью уже не от притворного смущения или духоты.
— Да уж найдется. Не ослепни только! — громко шепнула она с придыханием.
— Ну будь по-твоему! — Алексей согласно кивнул. — Погоди-ка…
Старший наставник Младшей стражи слегка отодвинул сияющую торжеством Продьку, молодецки расправил усы и, обернувшись к хмурым отрокам, неожиданно гаркнул на всю площадь, да так, что рядом стоящие аж присели от неожиданности:
— Младший урядник Варфоломей! Отрок Епифан! Честной жене Просдоке томно от духоты сделалось! Приказываю проводить до дому!
Не ожидавшие ничего подобного отроки, однако, среагировали, как их учили:
— Слушаюсь, господин старший наставник!
Алексей, не понижая голоса и не сгоняя с лица строгого командирского выражения, продолжил уточнять приказ к живой радости замерших в восторге многочисленных слушателей:
— Да покрепче держать — честная жена по твердой руке соскучилась!
— Слушаюсь, господин старший наставник! — рявкнули снова отроки, хотя уже и не так лихо, ибо давились от смеха. Далеко было мальчишкам до Алексеевой выдержки.
— А буде она в дом пригласит да показать чего пожелает — не отказываться! И вам наука, и ей удовольствие!
Очередное: «Слушаюсь, господин старший наставник!» — прозвучало уже под оглушительный хохот толпы.
— Исполнять! Чего встали? — скомандовал Алексей, зверски сверкнув глазами.
Отроки со смешками споро подскочили к растерянной, почти оглушенной и командирским голосом Алексея, и хохотом толпы, и вообще всем происходящим Просдоке, крепко, как велено было, подхватили ее под руки и поволокли прочь от церкви. Только тут баба опомнилась, густо пошла алыми пятнами и молча, но отчаянно стала вырываться из цепких мальчишеских рук, сразу забыв и про духоту, и про «подвернутую» ногу. Сжалившись наконец над незадачливой обольстительницей, Алексей кивнул отрокам, и те с явной неохотой отпустили Продьку, а она, прижав ладони к пламенеющим щекам, кинулась бегом по улице, сопровождаемая всеобщим смехом и улюлюканьем.
«Сколько же у Алексея баб было, что он так легко понял эту… и так обошелся с ней. Анна ведь наверняка знает это или хотя бы догадывается, но не боится. Так уверена в нем? Или в себе? Да нет, не так — и в нем, и в себе! Одно без другого — глупость и самонадеянность; уж чего-чего, а этого у боярыни нет».
И тут же, словно отвечая на ее невысказанный вопрос, Алексей хитро подмигнул Анне, мол, «ну как тебе?», а она с легкой усмешкой кивнула в ответ: «Ну ладно уж, порезвись, покажи удаль молодецкую». Аринке почему-то вспомнилось, как маленький Гришка забрался на растущую на подворье яблоню и оттуда с восторгом кричал: «Матушка, смотри, как я высоко залез!», — а та отвечала сыну: «Совсем ты у меня большой вырос». И Андрею — заметно было — понравилось, как Алексей с Продькой обошелся. Два воина обменялись коротким, по-мужски понимающим взглядом, и Аринка радостно отметила, что Андреево одобрение Алексею отнюдь не безразлично, приятно даже.