— Нет, — заговорил Маг. — В этом пробуждении все не как обычно. По случайности некоторым из творений досталась божественная искра. Мы занялись их развитием в творцов, но, как выяснилось, вместе с искрой они получили изрядную долю непредсказуемости. Теперь их развитие дошло до такой стадии, что Император счел его опасным и решил завести в тупик.
— Какие интересные вещи ты рассказываешь! — оживилась Геката. — Кажется, я начинаю жалеть, что меня там не было.
— А я начинаю жалеть, что я там был, — невесело усмехнулся Маг. — Дело в том, что я не согласился с решением Императора, и меня отстранили от этой работы. Я не хочу, чтобы эти существа лишились возможности стать творцами, но не могу повлиять на события. Император дал мне понять, что при первой же попытке вернуться к ним я отправлюсь в Бездну.
— Вот как! — Ее шепот прозвучал восклицанием. — Ну, он всегда был осторожный старый хрыч! Как я догадываюсь, ты пришел ко мне из-за этого?
— Да, — подтвердил Маг.
— Но чем я могу помочь тебе… в моем положении? Что я могу сделать для тебя?
— Твои карты Таро, — нерешительно сказал Маг. — Императрица намекнула мне, что у тебя сохранилась колода.
Некоторое время Геката не говорила ни слова. Маг не мешал ей, догадываясь, что она размышляет над его словами.
— А ты знаешь, чего ты хочешь от карт? — спросила наконец она.
— Знаю, — ответил он. — Я изменю будущее этих существ так, что они больше не будут зависеть от творцов. У них будет собственный выбор.
— А ты сумеешь воспользоваться моей колодой?
— Я уже подготовился. За мной наверняка следят, поэтому я изучил карты заранее.
— Хорошо… — протянула Геката. — Ты получишь их. Только сначала… поцелуй меня.
Поцеловать ее? Маг ошеломленно уставился на ее белое лицо, на алые губы. Зачем ей это было нужно? Несколько долгих, растерянных мгновений он смотрел на эту тонкую, точеную красоту, некогда могущественную, теперь бессильную, на черные кудри, беспомощно раскинувшиеся по песку, и что-то вдруг дрогнуло в нем.
— Сестра моя! — прошептал он. — Моя бедная, несчастная сестра, что же сделал с тобой наш мир! Как же он виноват перед тобой — прости его, если сможешь. Не знаю, чем перед тобой виноват я, но я тоже часть этого Мира, поэтому прости меня! Если сможешь…
Он наклонился над ней и бережно погладил губами ее губы, затем прижался к ним. Он не умел плакать, как люди, поэтому его глаза оставались сухими, но глубоко внутри него что-то горько плакало по ней. По ней — и по себе.
— Какой дорогой поцелуй… — сказала она, когда он оторвался от ее губ. — Ты сам не знаешь, что ты сделал для меня… Я была расколота внутри, но теперь я чувствую, как это срастается…
Маг стоял перед ней на коленях, смотрел ей в лицо, на котором расцветала тихая, умиротворенная улыбка, и с горечью думал, что время его улыбок ушло. Он даже не заметил, в какой момент на ее груди появилась колода карт.
— Возьми их, — сказала Геката. — Когда ты исполнишь задуманное, подбрось их вверх, и они сами вернутся ко мне. И запомни, что каждый творец трактует карты по-своему. Если даже кто-то из Властей выследит тебя за картами, им все равно не узнать наверняка, какой смысл в них вложил ты. Они не смогут противостоять твоему колдовству, если ты не выскажешь свои намерения вслух.
— Я запомню это, — кивнул Маг, забирая карты.
— А теперь… — Она слегка вздохнула, — иди к своей судьбе, красивый мальчик.
Маг поднялся с колен и ушел от нее во тьму. Тьма больше не терзала его, теперь она была не враждебной, а тихой и умиротворенной. И теперь ее заставлял расступаться свет — его свет.
Он вышел из Запретной Зоны и остался невредим. По губам Мага проползла кривая усмешка — как можно было остаться невредимым после всего, что он перенес там? Но главное в нем уцелело, и с ним была драгоценная колода карт. Зря он, наверное, опасался, что ему помешают осуществить задуманное. Мало ли зачем он сходил в Запретную Зону к Гекате, может быть, просто так, от скуки? Никто не мог выследить, о чем они говорили там, что он попросил у нее. Сейчас колода лежала у него под рубашкой Сейдулой, незаметная даже самому зоркому взгляду.
Пока событие не совершилось, никто не может заподозрить о нем. Маг перенесся к себе в купол и вызвал удобное кресло. Уселся в него и закрыл глаза, словно собираясь спать. Пусть наблюдатели думают, что он просматривает План или хроники. Когда, по его понятиям, прошло достаточно времени, чтобы убедить любого, что он ушел в созерцание надолго, Маг открыл глаза и извлек из-за пазухи колоду. С картами нужно было познакомиться, с ними нужно было поговорить, чтобы они признали его власть над собой. Их гладкие прямоугольнички скользили у него в пальцах, теплые и живые. Маг давно был накоротке с талисманами, ему было давно известно, что каждый из них обладает своей жизнью, своей особой сутью, не похожей на бытие творцов и их творений, но все-таки живой.
Вот арканы, символизирующие Семерку. Маг постарался прикоснуться к ним как можно легче и осторожнее, чтобы их подлинники не почувствовали прикосновения. Чуть дольше он задержался на карте Иерофанта — конечно, прежде здесь было изображение Гекаты, но чуткая колода своевременно отразила в себе изменившуюся реальность.
А вот и он — Маг. Малиновый плащ, снежно-белые волосы на фоне бурного неба, одна рука указывает вверх, вторая опущена вниз. Пронзительный, бестрепетный взгляд светло-серых глаз — повелитель всех стихий, властитель горнего и дольнего… Пожалуй, Маг зауважал бы этого молодца, если бы не знал, что это он сам.
Он начал перебирать следующую семерку арканов. «Выбор» — разве он сам никогда не разрывался перед подобным выбором? Между лучшим и лучшим, между достойным и достойным? Как жаль, что всегда, выбирая одно, необходимо отказываться от другого. Как жаль, что нельзя выбрать сразу все… «Колесо судьбы» — Маг долго и пристально глядел на карту. Это его он собирался вращать, как только почувствует, что готов к этому. Как только выберет подходящий миг. «Сила», «Соблазн», «Падение», «Суд», «Отшельник»… Маг перекладывал их одну за другой из стопки в стопку, мысленно шепча каждой, что все это давно знакомо ему, прожито и пережито, что все они ему не чужие.
Тонкая девушка с лицом подростка, с двумя кувшинами в руках, смотрела на него с карты светло-серыми, такими же, как у него, глазами. Зачем она здесь? Маг осторожно, словно боясь уронить карту, перенес ее из стопки в стопку.
«Свет» и «Тьма»… «Жертва» и «Смерть»… Закон Единого о жертве и смерти — один из фундаментальных законов проявленного бытия. Нет, еще многое на свете уходило от понимания Мага. «Звезда»… иллюзия, прекрасная иллюзия, светившая ему издали. Разве он откажется от нее только потому, что она — иллюзия? Ведь она так прекрасна…
«Мир». Маг долго смотрел на нее, вспоминая плотный человеческий мир, полный крови и страданий. Эта карта означала благоденствие, всеобщую полноту бытия, но у него в раскладе она будет означать мир людей, тот самый мир, судьбу которого он собирался изменить. Она будет главенствующей картой мандалы — пусть будет так.