– Пре-кра-тить! – проорал Косой, вскакивая на стол.
«Гвардейцы», злобно вращая глазами и трудно дыша, отошли, готовые броситься в атаку по первому слову.
– Какой талант у человека, – заметил Искандер, массируя трицепс, – так вышколить этих одноклеточных…
Ород выпрямился, не слезая со стола.
– Проваливайте отсюда, пока целы! – прорычал он.
– Только после вас, – парировал Эдик.
– Да ладно, Эд, – лениво пробасил Гефестай. – Лично я и сыт, да и размялся малость. Пошли, устроим конную прогулку, а то тут дышать уже нечем.
– Тут парфянский дух, – подхватил Чанба, уродуя великого поэта, – тут Парфией пахнет! И я тут был, рисовое винцо пил, усов не мочил, но кое-кому попало…
– Сашка, – негромко сказал Сергий, – займись лошадьми. Понял?
Искандер кивнул и первым двинулся к выходу. Подстраховывая товарища, Лобанов обратился к Ороду:
– Слышь, Косой, ты хоть объясни, в кого так вырядился.
Парфянин скривил полные губы, и выпихнул вперед тщедушного старикана. Тот поклонился, и пропел сладким голосом:
– Драгоценный незнакомец имеет счастие лицезреть гьялпо Цзепе Сичун Зампо, владетеля царства Лха-ла и долины «Семи счастливых драгоценностей»!
Косой приосанился, а Сергий усмехнулся и сказал:
– Ох, довыпендриваешься…
– Можешь идти, фромен, – процедил Ород.
– Пока-пока…
Преторианцы вышли, стараясь не поворачиваться спинами, и тут же раздалось ржание и фырканье – Искандер криками и плетью погнал лошадей ородовцев – сколько успел отвязать.
Преторианцы поспешили вскочить на своих коников и поскакали из города, прислушиваясь к тому, что творится у них за спиною. «Головорезики» выбегали по очереди, узнавали о постигших их неудобствах и добавляли свой голос к хору проклятий.
– Техника безопасности, – ухмыльнулся Гефестай.
– Быстрее уходим, – сказал Лю Ху озабоченно, – пока власти не прознали о наших выходках!
«Великолепная восьмерка» без потерь выбралась за стены Юймэня и бодро порысила на восток, одолевая первую милю коридора Хэси.
Весь тот день до самого вечера никто их не догонял, за спиной не клубилась пыль, и никто из окружения лже-гьялпо или суровых блюстителей порядка не показывался. И второй день прошел без происшествий, и третий.
Вечер четвертого дня застал Сергия и иже с ним в большом оазисе с неудобопроизносимым названием, в переводе означающем «Принесение Цветов Счастья». По сути, это было большое село – ханьские дома скучились по обеим берегам речки, стекавшей с гор на юге. Далеко она не утекала – разбиралась по арыкам, орошая поля и огородики.
Дома стояли без ограды, глинобитные и приземистые, с крышами из почерневшей соломы. Перед каждым лежали огромные кучи сухого гаоляна – на топливо и корм.
Ханьцы трудолюбиво копошились на полях и огородах, мальчики пасли ленивых буйволов, но основной пульс жизни бился вдоль главной улицы селения, по которой проходили караваны. Тут лавки и постоялые дворы стояли впритык, с обеих сторон.
Как раз с востока подошел караван из множества вьючных лошадей, и купцы неспешно обходили крикливых продавцов, следуя от лавки к лавке. Приценивались, морщились и отходили. Торгаши огорчались не сильно, ибо на востоке уже виднелся следующий караван, а с запада, догоняя преторианцев, следовала череда верблюдов.
«Принесение Цветов Счастья» не был обнесен крепостной стеной или хотя бы валом. Стоял открыто – земледельцам ничто не мешало прямо со двора шагать на пашню.
Объяснение тому, что жители чувствовали себя в безопасности, просматривалось за околицей – там высилась Чанчэн. В этих местах Великая стена представляла собой именно стену – опалубку из бревен, набитую утрамбованной землей и камнем. Напротив белой сторожевой башни расположился большой военный лагерь, откуда доносился ритмичный бой барабанов, а рядом громоздился гигантский склад-зернохранилище – его толстые каменные стены протягивались шагов на двести в длину, и на пятьдесят – в ширину. Зерном выдавали довольствие офицерам и простым воинам, стоящим на защите рубежей Поднебесной.
К военному лагерю от большого тракта ответвлялась подъездная дорога. Преторианцы как раз подъезжали к перекрестку, когда со стороны Чанчэн подскакали кавалеристы в черных халатах поверх кольчуг и в шлемах с пучками красных волокон. Они выехали на дорогу, перегородив ее и недвусмысленно опустив копья – проезд закрыт.
– Какая-то важная шишка на ровном месте проследовать изволит, – высказался Эдик – и оказался прав.
Вскоре в стороне военного лагеря заклубилась пыль и показалась повозка-двуколка. Позади возницы важно разлегся на подушках чиновник, придерживая секиру и две пики – вряд ли это было оружием, скорее уж статус-символами. По обе стороны повозки бежали слуги с флагами и что-то выкрикивали на выдохе.
Философы весьма проворно слезли с коней, выстроились рядком и согнулись в глубоком поклоне.
Чиновник не обратил на них внимания, но сердито нахмурился, отмечая непочтительность преторианцев. Сергий поймал взгляд колючих черных глаз и не отвел своих серых. Светло-коричневое лицо чиновника, то ли загорелое, то ли смуглое от природы, состояло из мелких черт, было совершенно круглым и будто приплюснутым.
Повозка развернулась и покатила к селению, конники пристроились сзади.
И только тогда разогнулся Лю Ху. Обернувшись к Сергию, он криво усмехнулся:
– Старые привычки возвращаются… Их не избыть, они в крови.
– Это был сам Чжан Дэн, – вымолвил Го Шу, – брат вдовствующей императрицы, он служит при дворе малым камердинером желтых ворот.
– И не только, – добавил И-Ван. – Кроме дворцовой должности, Дэн Чжан выпросил себе чин да-сынуна, одного из девяти сановников, ведающих казной и хлебом…
– И быстро стал одним из богатейших людей Поднебесной, – подхватил Лю Ху. – Их трое, братьев Дэн. Чжан – старший из них. Цзюэ Дэн – средний брат, он занимает пост начальника императорской канцелярии, а младший, Лян Дэн, пока довольствуется саном смотрителя храмов и ворот императорского дворца.
– Осмелюсь заметить, – сказал Го Шу, – что эти сведения, скорее всего, устарели. Мало ли что могло случиться за три года…
– Пожалуй, – согласился конфуцианец.
Тзана выехала вперед и покачала головой.
– Как у вас всё сложно, – сказала она, – как всё запутано и непонятно… Но мне нравится ваш язык – он такой забавный!
Лю Ху умиленно посмотрел на девушку снизу вверх.
– Боюсь, – сказал он со вздохом, – что настоящие сложности и путаницы еще впереди…
– Поехали, – заторопил друзей Сергий, – чего стоим?
– И правда… – засуетился И Ван.