– Евка, если ты мне не расскажешь, я не знаю что с тобой сделаю. А я никому никогда ни полсловечка, ты ж меня знаешь!
Еве так хотелось хоть кому-нибудь поведать свою историю! Хотя какая история? Никакой истории и не было, так… И она рассказала Женьке о том, что пережила в деревне у бабки. Женька слушала затаив дыхание.
– И все? – воскликнула она, когда Ева завершила свой рассказ.
– И все.
– Ну ты и дура!
– Почему?
– Коза ты, Евка, тебя такой парень замуж зовет, перспективный, красивый, молодой, с шикарной профессией, а ты в зэка втюрилась. В старика! Точно, извращенка.
– Ты чего разоралась, Жень?
– Нет, я не понимаю, ты с ним даже не целовалась, ты его никогда в жизни больше не увидишь, а тут… Декабристка хренова… Да это сейчас он ссыльный, а скоро его назад в лагерь загребут, вот папка мой говорит, что скоро опять гайки закрутят и где он тогда будет, твой политкаторжанин? Опять же на каторге. И ты с ним загремишь… Папка говорит, сейчас дали людям выпустить пар, а потом опять зажмут еще чище прежнего, после такой вольницы зажим будет будь здоров…
– Жень, прекрати орать! Он между прочим меня не звал замуж, он вообще никуда меня не звал, даже в кино, просто мне тоже захотелось выпустить пар, как выражается твой отец. Вот я тебе и рассказала… про свои ощущения. И, между прочим, мне стало легче.
– Фу, правда! – облегченно рассмеялась Женька. – А я уж испугалась.
Только об одном Ева умолчала, просто постеснялась. Однажды ночью, когда Платон ласкал ее, ей вдруг померещилось, что это не он, а Георгий Иванович и она впервые получила какое-то удовольствие от близости. Платон был в восторге. Именно тогда он и сделал ей предложение. Но ведь это было нечестно и она мучилась сомнениями.
2007 год
– Ну, как успехи? – спросил Олег за завтраком и подмигнул другу, когда Вавочка пошла за сыром.
– Никаких!
– Да ты что? Стареешь, Родька!
В этот момент друзья увидели, что в зал входит Лали с молодым человеком.
– Наш пострел везде поспел, – проворчал Олег.
– Да это ее сын, – улыбнулся Родион.
– Сын? Ты уверен?
– Да. Она мне сама сказала. Черт, какие ноги у нее.
Тут к столу вернулась Вавочка.
– Киска, а ты знаешь, этот красавчик ее сын, – радостно сообщил жене Олег.
– Сын? Не может быть!
– Почему?
– Он ее на руках носит. Буквально.
– Ну и что? Он просто любит свою маму.
– Да? Это ты, Родя, выяснил?
– Я. А что?
– А еще что-нибудь узнал?
– Вавочка, почему она тебя так интересует?
– Если она и вправду его мать, то…
– То что?
– То надо этого парня познакомить с нашей Настей. Красивый, хорошо воспитанный, вон, с мамой отдыхать приехал… Наверняка, дельный… Чистенький, опять же, приличный… Насте понравится… Родя, а кто там отец, не знаешь?
– Знаю только, что он умер.
– Да? Поэтому она все время в черном? А по-моему, носить траур на курорте глупо. Черные шорты, это по-вашему, траур? Знаете, на что это похоже? Есть такая категория баб, которые мужиков на кладбище ищут. Вдовых.
– Вавочка, ты не права, – рассмеялся Родион, – если ты хочешь пристроить Настю за этого парня, тебе надо прежде всего подружиться с его матерью, а не говорить о ней гадости.
– Думаешь, я не понимаю? Но как с ней дружить, когда она задирает нос? Что ж мне, напрашиваться?
– Успокойся, Вавочка, они не москвичи, – вдруг заявил Олег.
– С чего ты взял?
– Я видел, как она давала портье свой паспорт, я не разглядел, чей он, но явно не российский.
– Надо же… Ну и черт с ним. Маменькины сынки не лучший товар на рынке женихов.
– Боже, как ты непоследовательна, Киска.
– Олежек, тебе фруктов принести?
– Два куска арбуза.
– Вавочка, будь другом, захвати мне одну грушу.
– Какие вы наглые, мужики. Нет чтобы даме фрукты принести.
– Ты сама предложила!
– Да, вам лишь бы на шею сесть… – проворчала Вавочка.
– Родька, она тебя отшила? – шепотом спросил Олег.
– Практически, да. Но я не отступлюсь. Я предложил ей дружбу.
– Она согласилась?
– Она усомнилась.
– Но подала надежду?
– Нет.
– Тогда на что ты рассчитываешь?
– На то, что она молодая красивая женщина. И рано или поздно ей понадобится мужик.
– А ты тут и подвернешься? Да?
– Именно.
– А ты так уверен, что мужик ей понадобится как раз во время вашего тут пребывания?
– Нет. Ни минуты.
– Тогда что? Она же живет в другой стране?
– Ничего, я добьюсь своего. Чего бы мне это ни стоило, и где бы она ни жила, хоть в Аргентине.
Тут вернулась Вавочка с фруктами.
– Жрите, захребетники.
После завтрака, она сказала:
– Родь, Олег после завтрака ходит пешком, ты ему не составишь компанию? А то я вчера ногу стерла…
– Да с превеликим удовольствием.
– Вот и отлично. А потом я жду вас на пляже. И займу для тебя лежак рядом с нами.
– Спасибо, благодетельница, – Родион поцеловал Вавочку.
– Старик, мы не договорили… – начал Олег.
– О чем?
– О Лали. Ты что, всерьез втюрился?
– Похоже на то.
– А может, ты просто привык к легким победам, а она тебя отшила?
– Нет. Я был готов, что она меня пошлет… Но в ней есть что-то такое… необычное. Я хорошо знаю баб, чувствую их, что ли, а тут ничего не понимаю… Знаешь, она мне без всякого кокетства, игры, вдруг заявила, что безумно любила покойного мужа и была с ним абсолютно счастлива… И в голосе и в глазах была настоящая боль…
– И что?
– Я вдруг подумал… Не сочти меня сентиментальным идиотом… Мне вдруг захотелось, чтобы когда я помру, обо мне кто-то так сказал…
– Ну, старик, ты и загнул… Чтобы так о тебе сказали, надо прожить с женщиной много лет. А ты вообще закоренелый холостяк. К тому же сердцеед, уверен, многие были бы счастливы доказать тебе свою любовь…