– Прости, старик, но я точен. Это ты пришел раньше. Ладно. Погнали!
Молодые люди выбежали из холла и через минуту уже садились в машину, на которой Лали привезла Родиона и Олега из города.
Он оставил ее одну и уехал с приятелем в город, на гулянки, это совершенно очевидно. Так всегда бывает, когда женщина связывается с парнем намного моложе себя, мстительно подумал Родион.
После ужина друзья уселись в баре. Погода была чудесная, столики стояли на свежем воздухе.
– Родя, ты почему такой задумчивый? – спросила Вавочка.
– Да просто устал, рейс-то был утренний, ночь практически не спал… Ничего, высплюсь и завтра буду как огурчик.
И тут он увидел Лали. Она подошла к столику довольно далеко от них, села и сделала какой-то знак официанту. Вид у нее был вполне спокойный. Непохоже, что она страдает от отсутствия этого альфонса… Может, он ей надоел уже? Может, надо брать быка за рога?
– Вавочка, прости, но я просто обязан пригласить к нам эту даму, она привезла нас с Родькой из города…
– Какую даму?
– Лали.
– Да? – загорелась Вавочка. – Что ж ты мне сразу не сказал? Конечно, поди пригласи ее.
Настоящий друг, подумал Родион. Он видел как Олег подошел к ее столику. Она улыбнулась ему. Но на его предложение ответила отказом. Покачала головой, еще раз улыбнулась. Олег поцеловал ей руку и вернулся к их столику.
– Мадам не соизволила? – обиженно проговорила Вавочка.
– Увы! – развел руками Олег.
– Чем мотивировала?
– Да ничем. Просто поблагодарила и отказалась. Не мог же я особенно настаивать. Она поняла, что мы хотим как-то ее отблагодарить… Вот, собственно, и все. Знаешь, Вавочка, меня что-то здорово клонит в сон. Может, пойдем уже?
– Идите, ребята, я расплачусь.
– Ну что ж, пойдем, Олежек, я тогда телевизор посмотрю. Спокойной ночи, Родя.
– Сладких снов, красавица.
Они ушли. Надо завтра же купить Олегу торт. А мальчишка, похоже, живет в главном корпусе. Отдельно. Он встал и направился к ее столику.
1987 год
Утром Ева спросила:
– Бабусь, а Георгий Иванович что, не придет сегодня?
– А тебе зачем?
– Он интересный человек… И еще мне его жалко.
– Ой, гляди, девка, не пара он тебе.
– Да что ты, бабусь! Я просто по-человечески… ты ж вот тоже его жалеешь…
– Мне можно, я старая. А он нынче в район пошел, ему ж в милиции отмечаться надо. Да и баба у него там…
– А, понятно. Бабусь, а научи меня твои оладушки печь. Вкусные уж очень.
– Зачем это? – засмеялась бабка. – Кого кормить-то думаешь?
– Подружек там, ну и Платона…
– Ишь ты… А у тебя часом карточки его нет?
– Есть, – покраснела вдруг Ева.
– Покажешь?
Ева вытащила из сумки учебник, где между страничками лежала цветная фотография Платона. Она рада была переменить тему, а то и так почти выдала себя.
– Вот, бабусь, смотри.
Варвара Семеновна обтерла руки полотенцем и взяла фотографию.
– Ишь какой… Красивенький… Любезный… Гладкий… А он работает, учится?
– Работает. Он экономист-международник.
– А это что еще за зверь такой? Что делает?
– Я, бабусь, сама не знаю. Вроде занимается международной экономикой.
– Зарабатывает хорошо?
– Я не спрашивала.
– Ну а с родными он тебя знакомил?
– Нет пока.
– Любит он тебя?
– Говорит…
– Ой, девка, будь поосторожнее с таким… На него небось бабы вешаются. Неспокойно мне что-то…
– Почему, бабусь?
– Да мать твоя шалавая разве углядит за тобой?
– Бабусь, мне уж двадцать лет, я взрослая.
– Вот замуж выйдешь, тогда и будешь взрослая.
– А если я вообще замуж не выйду? – звонко рассмеялась Ева.
– Это как? В девках останешься? Не приведи господь. С мужем-то хорошо жить, сладко, особливо ежели любимый…
Значит, я Платона не люблю? Никакой сладости я пока не почувствовала. Правда, говорят, это приходит с возрастом.
– Но без мужа – ни-ни. Последнее дело, по рукам пойдешь. Как мать твоя беспутная. Тьфу!
– Неправда, мама хорошая, и муж у нее теперь хороший.
– Значит, скоро бросит ее.
– Бабусь, зачем ты так?
– А чего ж она к матери мужа-то не привезла показать? Даже и не сообщила, что замуж вышла.
– Она на тебя обижена.
– На обиженных воду возят! И где такое видано, чтобы на мать родную обижаться? Ладно, заболталась я с тобой тут. Ты вот что, девка, к курям наведайся, может яичко свеженькое скушаешь.
Ева поняла, что бабка не хочет продолжать разговор.
Целый день Ева, сама себе удивляясь, ждала возвращения Георгия Ивановича. Но он так и не появился. Небось заночевал у своей… – вдруг с ненавистью подумала Ева. А чего я бешусь, мне-то что? Тянет меня к нему… Бабка вот говорит, с любимым сладко… Почему-то мне кажется, что с ним было бы сладко… А почему? Где ему до Платона… Нет, надо выбить эту дурь из башки… Хотя причем тут башка?
На другое утро она проснулась поздно. Прислушалась. На кровать вскочил бабусин кот Чалдон. Пушистый красавец. Бабуся запрещала ему на кровать прыгать, а Ева наоборот, привечала, а котище и рад, ластится, мурлычет.
– Хороший, хороший, котяра, умный, ты чего, голодный небось? – Ева вскочила в одной рубашке и налила коту молока.
– Бабусь! – позвала Ева, но тут же вспомнила, что бабка еще вечером предупредила, что пойдет с утра в сельсовет.
На столе в кухне стояла тарелка, прикрытая мисочкой. Ева приподняла миску. Там горкой лежали оладушки. Ева и себе налила молока, достала банку с медом, помазала оладушки. Ох, как вкусно. Она даже не присела, так ей хотелось есть, просто одной коленкой встала на стул. Бабушка не одобрила бы такого – в одной рубашке, нечесаная, неумытая… В сенях вдруг раздался топот. Ева замерла.
– Можно, Варвара Семеновна?
Дверь отворилась. На пороге стоял Георгий Иванович.
У Евы от смущения ноги отнялись. Она ощутила, что он буквально раздел ее взглядом.
– Ой, простите… – пробормотала она. – Я сейчас…