— А раньше он оставлял собак сестре, например если у него было много работы?
— Только когда уезжал куда-нибудь, но если оставался дома — ни в коем случае. Он не стал бы утруждать сестру без особой необходимости, и потом, он считал, моцион ему на пользу, ведь с ними нужно гулять и утром, и вечером. Я очень волнуюсь. Вдруг с ним что-то случилось? Люди гоняют как сумасшедшие, а летом так вообще много пьяных за рулем. В голову лезут ужасные мысли: вдруг его сбили и бросили в канаве, вдруг у него случился сердечный приступ и он лежит один без помощи? Мне так страшно за него.
— Вы знаете, над чем он работал в последнее время?
— Мы редко разговаривали о работе. Его никогда особенно не интересовало, чем я занимаюсь. Я, в свою очередь, не выясняла, на какие медицинские темы он пишет свои статьи. Знаете, что еще странно? Пропал компьютер. Клавиатура и монитор на месте, а самого процессора нет. Словно испарился. — Ирса поднялась и жестом пригласила полицейских пройти в кабинет. — Я подумала, что сразу нужно вам сказать об этом, но потом пошла гулять с собаками и обо всем забыла. Меня удивило, что муж забрал с собой процессор. Зачем? У него ведь есть ноутбук. Возможно, конечно, Тобиас отдал его в ремонт. Компьютер далеко не новый. Однако я ни разу не слышала, что он требует починки. Муж обязательно сказал бы мне об этом.
Мария осмотрелась. В конце комнаты она увидела ведущую на веранду дверь, скрытую оригинальной занавеской из пластиковых крышечек. Мария никак не могла решить, смело это или просто-напросто уродливо.
— А вы не заметили следов взлома? — спросила она, приглядевшись к косяку и легонько толкнув дверь плечом. Та сразу открылась. Снаружи на полу веранды виднелась кучка опилок, а с дверной коробкой кто-то явно поработал.
— Нет, — пораженно ответила Ирса. — Мы ведь живем в деревне. Я даже велосипедным замком не пользуюсь. Здесь никто не ворует.
— Пропало еще что-нибудь, кроме компьютера? — Хартман осматривал следы взлома на двери. — Похоже, они воспользовались ножом и ломом.
— Но зачем им это старье? Ему, насколько помню, лет десять, если не больше. Такой наверняка можно заполучить вообще бесплатно. Нет, больше ничего не тронули, — сообщила Ирса, проверив, что банковские книжки лежат на месте в верхнем ящике письменного стола. — Мы не держим дома ценностей в стандартном понимании. Я — не особый любитель украшений, а самым большим интересом мужа всегда была музыка. Его коллекция дисков занимает несколько полок, но и оттуда вроде ничего не пропало. Наверное, воры просто не нашли, что еще взять.
— Вы совсем не знаете, с чем работал ваш муж в последнее время? Хотя бы название газеты или тему статьи? — уточнила Мария.
— Боюсь, нет. Но я могу дать вам номера телефонов его обычных заказчиков. — Ирса подошла к компьютеру, но тут сообразила, что включать-то нечего. — Бумажную записную книжку он, должно быть, забрал с собой, ее нет на месте.
— У вашего мужа есть ежедневник? — спросил Хартман, взглянув на маленькую синюю книжечку, которую Ирса взяла в руки.
Она рассеянно пролистала ее, пока не нашла нужную дату.
— Нет, никаких записей, никаких дел, которые он собирался делать на этой неделе. Почему полиция разыскивает его? Вы знаете что-то, чего я не знаю? — Выражение лица женщины резко изменилось. — Если с ним что-то случилось, вы обязаны рассказать, иначе это форменное издевательство с вашей стороны.
— Мы не знаем, где находится ваш муж, — поторопилась заверить ее Мария, — но мы бы хотели связаться с ним, чтобы выяснить, знал ли он женщину по имени Сандра Хэгг.
— Знал? Почему в прошедшем времени? — Ирса переводила взгляд с одного инспектора на другого. Она походила на ребенка, который больно ударился и уже набрал воздуха, чтобы закричать.
— Потому что Сандра Хэгг мертва. Мы расследуем обстоятельства ее смерти. Ваш муж был знаком с Сандрой?
Сильно побледнев, Ирса опустилась на стул рядом с письменным столом.
— Да, у них были какие-то общие дела. Я знала, что они иногда встречаются. Муж странно себя вел: мог встать среди ночи и ходить из угла в угол по гостиной или вообще оставался на ночь спать на диванчике. Я беспокоилась, спросила, есть ли что-то между ним и Сандрой, но он решительно все отрицал. Господи, так она мертва! А Тобиас пропал…
— Не факт, что между этими двумя событиями есть прямая связь. — Мария осторожно положила руку на плечо расстроенной женщины. — Ваш муж мог куда-нибудь уехать, забыв сказать вам об этом?
Не в состоянии издать ни звука, Ирса замотала головой — убранные в хвост волосы подпрыгивали из стороны в сторону.
— Вы знаете, где муж обычно хранит паспорт?
Ирса кивнула и бесшумно поднялась со стула. Уже через минуту она вернулась из спальни, часто моргая, чтобы сдержать слезы. На ней лица не было.
— Паспорта нет, но он не говорил, что куда-то поедет. Если бы он собрался за границу, обязательно бы мне рассказал. — С этими словами Ирса разрыдалась. — Живешь вот так с кем-то бок о бок много лет и думаешь, что знаешь его как свои пять пальцев, а потом вот что происходит.
— Вам есть кому позвонить? Попросить приехать и побыть с вами? Вам сейчас нелегко.
— Сестре Тобиаса. Боже, но что могло произойти? Вы ведь не думаете… Нет, это невозможно! Тобиас никогда бы не причинил никому вреда. Он не так уж силен и вообще презирает силовые виды спорта и всяческие тренировки. Муж всегда шутил, что пот — это слезы мускулов.
— И что все это значит, как думаешь? — поинтересовался Хартман, когда они с Марией уже сидели в машине по дороге обратно в Висбю.
— Я сопоставила время и даты, отмеченные в ежедневнике Тобиаса, с записями в ежедневнике Сандры. Там, где у нее значится «Т», у него имеется «X». Что это — любовная интрижка или нечто другое? Может, конечно, он ходил к ней на массаж? На день ее убийства он тоже записан. Аж на двенадцать часов ночи — странное время для массажа, не находишь? — Мария опустила стекло, так что струя воздуха ударила в лицо. Погода выдалась чудесная!
Ирса Вестберг проводила белый «форд» взглядом, наблюдая, как он проезжает мимо соседских кленов и высокой зеленой изгороди по дороге на главную автомагистраль. Затем машина исчезла из виду. Собаки тесно прижались к хозяйке, инстинктивно почувствовав ее тревогу. Уткнувшись носом ей в колени и смотря на нее влажным взглядом, они пытались утешить ее. Ирса уткнулась лбом в черно-белый мех Рекса, не сдерживая слез, что струились по щекам. И ощутила теплоту и преданность, исходящую от пса, его молчаливое сочувствие, которого редко дождешься от людей. В подобной ситуации слова — всегда лишнее, они лишь отделяют и разъединяют нас, создают дистанцию и мешают чувству. Лишь безмолвное присутствие и тепло, излучаемое другим существом, приносит облегчение. Собаки ничего не ставят под сомнение, не оценивают, они просто находятся рядом.
Дурное предчувствие поселилось в ее душе еще в тот день, когда она уезжала в Скаген. То, как муж наспех поцеловал ее на прощание. То, как он беспрестанно смотрел на часы. Тобиас помог ей сложить картины в мини-вэн, после чего у нее еще осталось немного времени в запасе. Она всегда все делала заранее, а он обычно поддразнивал ее за это. Именно те полчаса, проведенные с ним вместе до отъезда, заставили ее всю дорогу возвращаться к ним в воспоминаниях и в который раз задуматься об их семейной жизни. Как только Тобиас сделал все, что от него ожидалось: отнес картины, небрежно поцеловал ее в щеку, мысленно уже весь в своих делах, — он тут же уселся перед компьютером, зашел в почту и принялся ждать. Ждать, когда она наконец уедет. Это было столь очевидно: ему не терпится, чтобы она поскорей отчалила. Ирса тогда стояла у окна и наблюдала за ним — за мужчиной ее жизни, ради которого она бросила родной дом в Каликсе, где осталась вся ее семья и друзья и где ее принимали такой, какая она есть. Конечно, они пообещали друг другу держать связь. «Увидимся!» — кричали ей вслед. Но одно дело бывать дома наездами раз в год, а другое — делить с родными и близкими ежедневные заботы и радости. Она была по уши влюблена, молода, полна ожиданий. Ей впервые встретился такой удивительный мужчина, ее впервые так сильно любили. Еще никогда она не чувствовала себя такой уверенной и цельной. Выбор дался легко. Трудности пришли позже. Оказалось, Тобиас не хочет иметь детей, и ничто не может его поколебать в этом решении.