Он слышал доносившийся через динамик разговор между Ларри Брукером и Джеком Джорданом.
— Уверяю тебя, мой дорогой, я не смогу снимать сегодня вечером, если он не в себе.
— Он в порядке. Господи, да я же только что с ним говорил.
— Ты и вчера вечером говорил, что в порядке. Он не способен запомнить несколько строк текста. Его хватает на десять секунд. Знаешь, на чем это отразится? Я так не работаю, Ларри. Я просто не могу найти с ним общий язык. Это ты хоть понимаешь?
— Он будет в полном порядке. Будет как шелковый.
— Он вчера мне пожаловался, что Гея наелась чеснока перед сценой с поцелуем. Думаю, с ним стоит поговорить прежде, чем сюда придут все остальные.
Черт, черт, черт! Тащите же сюда этого придурка! Его и всех остальных!
Джордан вышел из комнаты. К микрофону подошел один из ассистентов режиссера:
— Всем задержаться!
Нет! — молча умолял Уилер. — Веди их сюда, собирай всех!
Он вдруг увидел маленького мальчика с каштановыми волосами, в футболке и джинсах, который вошел в комнату, нырнул под канат ограждения и направился прямо к столу. Сын Геи, он уже видел его раньше.
Чертов мальчишка! Убирайся прочь! Убирайся, засранец!
Мальчишка, с любопытством глядя на стол, обошел его вокруг и остановился. Некоторое время он с удивлением разглядывал окорока, цыплят, ломти оленины, жареного поросенка, серебряные графины с элем и вином и вазы с фруктами. Затем подтащил к столу стул и уселся на него с царственным видом, явно воображая себя в далекой исторической эпохе.
Убирайся оттуда, парнишка!
Мальчик был так похож на его сына.
Неожиданно откуда-то сверху донесся странный звук. Какое-то резкое шипение. Уилер вскинул голову и с ужасом увидел, что все внутреннее пространство купола затянуто струящимся спиралью облачком ядовитого дыма.
Дым обжигал легкие, высушивал полость рта.
Его охватила паника.
Тишину нарушил пронзительный скрипучий звук.
Он быстро посмотрел вниз и заметил, что люстра дрожит.
Нет, нет, нет!
По его подсчетам это должно было произойти через полчаса. Что же пошло не так?
Люстра задрожала еще сильнее прежнего, и скрип сделался громче и неприятнее.
Проклятый мальчишка все так же сидел на прежнем месте и, взяв со стола серебряный кубок, делал вид, будто пьет из него. Уилер закашлялся. Смрадные пары вызвали резь и жжение в глазах, в глотке першило. Он уже почти ничего не видел, потому что слезы не переставая текли из глаз. Он снова закашлялся — глубоко, долго и надсадно. Убирайся, мальчишка! Прочь!
Расчеты оказались неверны. Неужели недооценил концентрацию кислоты? Неужели ошибся при замере диаметра алюминиевого стержня?
Прямо под ним раздался ужасный скрежет металла.
Он бросил взгляд вниз и увидел, что вся люстра как будто ожила и сместилась на несколько дюймов.
Скоро стержень лопнет.
Люстра, как он и рассчитывал, вот-вот упадет. Но упадет на Роана Лафайета.
Нет.
— Мальчик! — крикнул он. — Убегай! Беги! БЕГИ!
Его никто не слышал.
Мальчик продолжал играть с кубком.
Конечно, оттуда, снизу, он ничего не слышит.
Раздался еще один металлический щелчок.
Со своего наблюдательного поста Уилер видел, что люстра раскачивается и в любую секунду может сорваться. Пока этого еще никто не заметил. Она упадет и убьет ребенка, а это не входило в его планы.
Черт, черт, черт!
Все его планы летели к черту. Он бросился назад по деревянным доскам, сбив, а затем и раздавив динамик, протиснулся в узкий люк и быстро начал спускаться по лестнице.
И откуда только силы взялись. Голова работала ясно.
Я не стану убивать ребенка. Я не допущу, чтобы погиб ребенок.
Он побежал по узкому металлическому мостику, на этот раз не обращая внимания на поручни. Протиснулся через люк, ведущий в помещение под огромным куполом. Стрелой пролетел через главную комнату, мимо пыльных листов над люком, удерживаемым двумя болтами, и устремился по винтовой лестнице вниз, стараясь не касаться хлипких поручней. Влетев в дверь комнаты внизу, он стремительно ворвался в центральный коридор.
Два охранника у входа с изумлением посмотрели на него.
Не обращая на них внимания, Уилер помчался по коридору в Банкетный зал. Охранники бросились вслед за ним.
— Эй! Эй, вы! — крикнул один из них. — Покажите документы!
Вход в комнату закрывали три захвата с размотанного с барабана каната. Охранник догнал убегавшего в тот момент, когда тот пытался пробежать мимо них, и схватил его за плечо.
— Эй!
Дрейтон Уилер обернулся и ударил его кулаком в нос так сильно, что охранник отлетел назад. Уилер почувствовал, что выбил из сустава большой палец, но в горячке не обратил на это внимания.
Он вбежал в Банкетный зал и посмотрел на потолок.
Люстра раскачивалась, как будто висела на одном лишь тонком шнурке.
В любую секунду она грозила рухнуть вниз.
Глупый мальчишка, с головой ушедший в свой воображаемый мир, делал вид, будто ест с помощью ножа и вилки. Никого из съемочной группы возле стола не было.
Уилер торопливо перелез через канат ограждения.
— Эй! — крикнул второй охранник.
Уилер не обратил на него внимания. Его взгляд был прикован к мальчишке за столом и нависшей над ним зловещей тени. Он бросился через всю комнату и схватил мальчика, резко потянув его со стула. Нож и вилка со звоном полетели на пол.
— Эй! — крикнул возмущенный Роан, но Уилер, схватив его за плечо и джинсы, толкнул что было силы в сторону, и тот, прокатившись кубарем, заскользил по вощеному деревянному полу и протестующе вскрикнул, ударившись о латунный столбик, поддерживавший канат ограждения. В следующее мгновение, прежде чем Дрейтон Уилер успел увернуться, люстра рухнула прямо на него.
Он инстинктивно ощутил нависшую над ним огромную тень, летящую, накрывающую его слишком быстро. Он не успел даже вскрикнуть — громадная люстра ударила его по голове, швырнув на пол за мгновение до того, как всем своим весом сокрушить часть стола длиной в добрых восемь футов.
Пол содрогнулся от мощного удара, как будто в комнату упала бомба. Раздался оглушительный грохот. Сотни из пятнадцати тысяч подвесок разлетелись во все стороны. Ощущение было такое, будто в комнате запустили фейерверк. Свет моргнул и погас. Со стола со звоном, расплескивая содержимое, полетели на пол посуда и массивные кубки. Тарелки, соусники и подсвечники скатились вниз в груду цепей, позолоченного каркаса люстры и стекла. А затем раздался еле слышный, до нелепости неуместный в этом хаосе звон, как будто кто-то уронил стакан. Только этот звук, и больше ничего. И короткое мгновение абсолютной тишины.