— Гудрон, сюда. Крысик, ко мне! — закричала она, но пес не обратил на это ни малейшего внимания. Как обычно, когда чуял интересный запах. Словно ядро из пушки, он пронесся через перелаз в каменной изгороди. Астрид поднялась и окликнула его снова. Но этот пес творит что хочет. И с чего Матс вообразил, будто она справится с такой псиной?
— Крысик, ко мне! — звала она.
Бесполезно. Астрид с трудом одолела перелаз. Колени болели. Космос свой обсчитывать, это он может, сынок. А вот соотношение сил мамы и собаки — это нет! Худенькая женщина, страдающая остеопорозом и ростом метр пятьдесят два, мало что может противопоставить ротвейлеру. Ведь ей, как-никак, шестьдесят восьмой год пошел!
Астрид сердилась. Упав, она порвала новые колготки, которые купила для встречи с Туресоном. Какая разница, что у них «усиленный мыс и ластовица», когда падаешь на коленки?
— Гудрон, ко мне! А то колбасу из тебя сделаю!
Гудрон копал. Он и головы не повернул, когда она подошла. Он стоял на куче камней и рыл, камни катились вниз один за другим.
— Гудрон, перестань. Место! Место, кому говорю!
Астрид беспомощно оглянулась. Наверняка они забрели на территорию охраняемого памятника железного века. То, мимо чего она сейчас прошла, напоминало фундамент древнего жилища. Еще и обвинят в порче памятников и выпишут штраф. А потом в газетах напишут и сделают ее посмешищем. Это конечно же прочитает и директор Туресон, и соседи. Что ей делать? Рядом не было ни одного человека. Она изо всех сил потянула за поводок. Но Гудрон ее игнорировал. Ему хотелось копать, и он копал — своими большими лапами и широким носом. Теперь он глухо ворчал. Астрид пришлось отскочить — ей прямо на ногу покатился камень, за ним еще один. А если там внутри — останки предводителя викингов? И могилу зарыли кое-как по причине экономических трудностей? Тогда это уже осквернение могилы или что похуже, она уж и не знает этих юридических тонкостей!
Из-под камня показался кусок ткани, что-то синее. Астрид ухватилась обеими руками за ошейник пса и дернула со всей силы. Пес заворчал, и она его отпустила. А вдруг он ее укусит, ведь она пытается оттащить его от пищи? Она отступила на два шага, решив отказаться от борьбы. И тут увидела то, что долго будет преследовать ее в кошмарных снах.
Когда пес успокоился, она подошла, чтобы посмотреть на труп. Потому что даже недоразвитое человеческое обоняние распознает эту вонь безошибочно. Трупный запах. Из камней торчала почерневшая человеческая ступня. Труп был явно не железного века. Вокруг мертвого тела упрямо вились мухи, они и Гудрона не боялись. Пес отрыл руку и голову с седой шевелюрой. Астрид не отрываясь и с подступающей к горлу тошнотой глядела на руку, пытаясь абстрагироваться от того, что видит. На руке не хватало одного пальца.
Инспектор Мария Верн почувствовала запах, что шел от каменного кургана, задолго до того, как увидела черный полиэтиленовый мешок с останками мужчины, которые со всей вероятностью принадлежали Вильхельму Якобсону. Возле полицейского ограждения стоял Хартман, прикрывая нос платком.
— Он уже начал разлагаться. Да и пес его повредил. Тем, кто станет опознавать труп, будет нелегко. Беспокоить ближайших родственников, думаю, не будем.
— Что, все настолько плохо? — Мария с облегчением увидела, что труп увозят.
Техник-криминалист констатировал, что на одной руке не хватает пальца и что сохранность тела оставляет желать лучшего. Причины и время смерти установят судмедэксперты. Мария им не завидовала.
— Следы какие-нибудь есть? — спросила она, не рассчитывая на положительный ответ.
— Похоже, около перелаза останавливалось несколько машин. Но столько времени стояла засуха, что земля как камень. Различить следы машин невозможно. Сомневаюсь, что даже след машины Астрид Моссберг удастся опознать, притом что утром прошел дождик. И человеческих следов тоже не видно.
— Что на нем было надето? — спросила Мария.
— Рубашка в голубую клетку, от нее остались теперь только лоскутья, и синие джинсы. Ноги босые. В одном кармане обнаружен кошелек, в другом — спички и трубка.
— Его обувь и кепка найдены на пароме. Как бы ты оделся, если бы собирался на соревнования на материк?
— Ну, этот вопрос мы зададим жене и коллегам. Как-то странно ехать на соревнования в джинсах. Впрочем, Арвидсон говорит, Вильхельм был странным человеком. Однако в такую поездку он все же, наверное, оделся бы получше. Да и жена бы как-то отреагировала, оденься он не так, как обычно, когда уезжает. Она ведь встала сделать ему завтрак. Вряд ли в наши дни надевают форму Сил самообороны для простой поездки на пароме. Это в прежние времена так полагалось. Но, конечно, можно спросить других мужчин из этого отделения, что они обычно надевают, — сказал Хартман.
— Жена ведь не смогла ответить на вопрос, как он был одет в день отъезда, — напомнил Эк.
— Точно. А еще тут лежала раздавленная змея. На нее обратила внимание свидетельница Астрид Моссберг. Змея лежала около кургана. Уже высохшая. Хотя я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение. Обычно змеи лежат и греются на таких каменных курганах. У этой была разбита голова. Техники взяли ее с собой, я ее видел. Обычная гадюка, объеденная муравьями. — Хартман кивнул подошедшему Трюгвесону, одетому в водолазку, несмотря на жару.
Мария подумала, что всегда видит Томми только в водолазках. Сейчас лоб у него блестел от пота, и он то и дело оттягивал ворот. Как ребенок, подумала Мария. Эмиль тоже норовит ходить в брюках и свитере в любую жару. Видно, что ему не слишком комфортно, но сам он понять, отчего ему так жарко, не может, пока не заставишь его одеться полегче. Трюгвесон, во всяком случае, явно уже сообразил, в чем его ошибка, судя по оттянутому вороту. Тепло, теплее, горячо, как в детской игре. Остается надеяться, что его интуиция и способность делать правильные выводы проявятся в процессе расследования несколько ярче.
— Черт возьми, когда поглядишь на такой вот труп, то поневоле порадуешься, что не надо присутствовать на собственных похоронах. — Трюгвесон вытер пот со лба рукавом.
— Вообще говоря, непонятно, почему люди так отчаянно боятся смерти, — сказал Хартман. — Если человек умер, то он мертвый и ничего не чувствует, а до тех пор можно жить себе и жить!
— Но каждый день приближает нас к могиле. — Трюгвесон кивнул на кучу камней, под которой нашли тело.
— Кто знает, может, это шикарная смерть, получше, во всяком случае, чем медленно угасать в какой-нибудь больнице. Впрочем, выбирать нам не дано, — вздохнул Хартман. — Что новенького?
— В машине убитого, белом «опеле», найдены следы крови в багажном отделении, от силы пара пятен. Группа крови вторая, резус положительный, полное совпадение с найденным мизинцем. На всякий случай кровь послана на анализ ДНК, — сказал Трюгвесон.
— Если Вильхельм Якобсон служил в армии, то у него должен быть армейский жетон с группой крови. Хотя, раз мы нашли тело, то необязательно спрашивать об этом жену. — Хартман поежился.