Эрин подошла ближе к Джордану, надеясь в случае чего на его защиту. Она знала свою роль — в этой группе она была не только ученым, но еще и Женщиной, умудренной Знанием.
— Я думаю, что здесь, в этом бункере, наиболее символически сильным местом для хранения священных предметов может явиться какое-либо перекрестье, — предположила она, — например, точка пересечения «ног» в нижнем углу ромба. А может быть, и верхняя точка ромба.
— Согласна, — объявила Надия и торопливо подтолкнула Эммануила двинуться к этой точке.
Они с Руном, ступая в ногу, двинулись за ним. Сангвинисты шли так, будто все трое были соединены друг с другом какими-то невидимыми проводами.
— Эрин, — попросил ее Джордан, — становись впереди меня. Я пойду замыкающим.
Эрин без спора согласилась, довольная тем, что в данном случае все будет в соответствии с армейским порядком.
Построившись, они двинулись вниз по туннелю — слишком поспешно, как показалось Эрин, но слишком медленно на взгляд идущей впереди триады. Сангвинисты придерживались своего строя, а она шла за ними, то слишком близко к ним, то слишком далеко.
Эммануил остановился перед первой из встретившихся на их пути дверью. Это была крышка люка, изготовленная из какого-то серого непонятного металла, закрывающая проход, ведущий в сторону от туннеля. Он попытался повернуть ручку. Она не поддавалась, но это не удержало упорного испанца. Он схватился за неподдающуюся ручку всей пятерней в черной перчатке и, выдернув ее из двери, тут же отбросил прочь.
Глаза Джордана расширились, но он не сказал ни слова.
Эммануил слегка толкнул дверь ногой в кожаном башмаке, и та открылась. В его руке тут же появился короткий серебряный меч. Он и Надия вместе вошли в открывшийся проем.
Рун остановился перед проемом рядом с Эрин. Она направила в проем луч своего фонаря, осветивший расположенный за ним зал. Пустой, насколько хватало луча.
— Входите, — раздался изнутри голос Надии.
Эрин и Джордан вошли в проем, последним вошел Рун.
Внутри луч фонаря Эрин выхватил из темноты покрытый пылью письменный стол, на котором стоял старомодный радиоаппарат. Перед ним лежала раскрытая книга кодов. Чуть поодаль лежал отброшенный от стола стул, а рядом с ним распластался скелет нацистского солдата. В момент своей смерти он, очевидно, передавал или принимал радиограмму.
На отвороте его мундира фонарь в руке Джордана высветил эмблему «Аненербе». Ее украшала руна Одал, в точности такая, какая была изображена на медали, найденной в усыпальнице в Масаде.
— Похоже, мы пришли именно туда, куда нам надо, — предположил Стоун.
Эрин, в которой пробудился профессиональный интерес, подошла ближе, чтобы осмотреть мертвого солдата.
Он почти такой же, как те мумии, которые я вижу на раскопках.
Именно это она мысленно повторяла, когда рассматривала расплывшееся по груди его мундира пятно засохшей крови. Она широкими потоками разлилась по его грудной клетке.
Что же здесь произошло?
Эрин, обойдя тело, повернулась и направила луч фонаря назад, в сторону дверного проема. Несколько в стороне от входа лежало второе тело. Она содрогнулась от мысли, что чуть не наступила на него, входя в этот зал.
Сангвинисты, не обращая внимания на трупы, рассматривая содержимое книжных полок, стоявших рядом с радиоаппаратом. Им было и так тесно, поэтому Эрин, не имея возможности принять участие в поисках, подошла к останкам человека, лежащего у двери. Аккуратное круглое отверстие в черепе не оставляло сомнений в том, как умер этот человек. Его форма была не такой, как у радиооператора. Она была цвета хаки с коричневым отливом и сшита из более грубой ткани.
Эрин, опустив фонарь ниже, осветила труп.
— Русский, — сказал Джордан. — Видишь пятиконечную звезду? Это тоже эмблема времен Второй мировой войны. [58]
Русский?
— А что он здесь делал? — озадаченно спросила Эрин. — И как здесь очутился?
Джордан тоже нагнулся и стал проверять карманы мертвого солдата, выкладывая их содержимое на покрытый пылью пол: пачка папирос, коробок спичек, какой-то официального вида документ с надписями кириллицей, письмо и фотография.
Джордан поднял выцветшую черно-белую фотографию, на которой была запечатлена женщина славянской внешности, держащая на руках худенькую девочку с тонкими косичками.
Вероятно, это жена и дочь мертвого солдата.
Эрин подумала, сколько времени эта женщина должна была ждать, чтобы узнать хоть что-то о судьбе своего пропавшего мужа. Тосковала ли она по нему или, наоборот, чувствовала облегчение от того, что он пропал? Жена этого человека наверняка уже умерла, а вот маленькая девочка, возможно, жива…
Эрин, обернувшись к Руну, спросила:
— Брат Леопольд может каким-либо образом разыскать семью этого солдата?
Бросив на нее беглый взгляд, Рун ответил:
— Возьмите с собой письмо. Леопольд, насколько я его знаю, попытается сделать это.
Собрав все документы и бумаги, Эрин встала. Она представила себе сцену, разыгравшуюся здесь много лет назад.
Радиооператор сидит за своим письменным столом и, наверное, вызывает подкрепление. Врывается русский солдат. Они стреляют друг в друга. Впоследствии кто-то наглухо закрывает это место, но перед этим оставляет здесь эти тела.
Но почему?
— Покажи мне этот документ. — Надия, стоявшая рядом с Джорданом, протянула к ней руку в перчатке.
Взяв документ, напечатанный кириллицей, она, пробежав его глазами, сложила вчетверо и положила в карман.
— Что в нем? — спросил Джордан.
— Приказ командования. Его воинской части было приказано прибыть из Ленинграда в южную Германию перед концом войны. Чтобы «разыскать и изъять предметы, представляющие особый интерес» из этого бункера до прихода сюда американцев.
— Из Ленинграда? — переспросил Рун.
Они с Надией обменялись долгими взглядами, лица у обоих были встревоженными.
— Ну, все, — объявила Надия, — здесь мы уже все осмотрели. Пора двигаться дальше.
Эрин в смятении посмотрела вокруг. Эта команда была ей ненавистна — ведь она была археологом, а потому не представляла себе, как можно уйти из этого помещения, не сфотографировав его, не составив его плана с указанием того, что и где расположено, и не сделав подробной описи всех имеющихся в помещении предметов.