№ 2. Камерон Коул, 36 лет. Яхтсмен, морской путешественник.
Фотография слегка напоминала рекламную.
— Эй! — жизнерадостно окликнул всех Фрэнки с водительского сиденья. — У меня для вас тут есть кое-что вкусненькое! Кто-нибудь проголодался? — Он приоткрыл один из бумажных пакетов и с наслаждением вдохнул аромат содержимого. — Кофе и сладости. Кому?
— Всем! — воскликнуло миниатюрное экзотическое создание, вырывая из его рук пакет. — Я раздам. А ты лучше смотри на дорогу!
Что до этой девушки, Томасу даже не понадобилась карта, чтобы ее узнать, — это была Перл Чан, азиатская секс-бомба. Ее огромные фотографии висели по всему городу. Даже не было смысла спрашивать, зачем ее пригласили в шоу. Если бы Перл Чан в рекламном ролике жевала автомобильную резину, половина мужчин страны тут же помчались бы в автомагазины за новыми шинами.
Пирожные и термосы с кофе быстро разошлись среди участников. Все принялись увлеченно жевать, а Перл села в кресло рядом с шофером, держа в руке пластиковый стаканчик.
Томас снова принялся изучать седоголового человека. Из всех участников именно этот, пожалуй, в большей степени вызывал его любопытство. Тот маленькими глотками пил кофе, время от времени промакивая губы шелковым платочком.
Странный тип. Как будто сошел с какой-нибудь картины девятнадцатого века.
Внезапно человек раскашлялся — с такой силой, что русоволосая женщина, сидевшая рядом с ним, приподнялась и постучала его по спине. Только тогда старик откашлялся и выплюнул что-то в платок.
Томас снова перебрал карты в колоде.
№ 4. Леонард Штерн, 70 лет. Пенсионер.
№ 6. Элизабет О’Доннел, 33 года. Домохозяйка.
Женщина посмотрела на Томаса. Он заметил, что она тоже украдкой сверяется с картами. Он слегка кивнул ей, потом вернулся к своей колоде и рассмотрел фотографии остальных участников:
№ 7. Нина Родригес, 23 года. Водитель грузовика.
№ 8. Доктор Карен Уэлш, 26 лет. Интерн, стажируется в области ортопедической хирургии.
№ 9. Джин Леблан, 51 год. Горничная.
№ 10. Перл Чан. Манекенщица, топ-модель.
Его собственная карта оказалась под номером 5. «Том Линкольн, 37 лет». И дальше лаконичное — «безработный».
Он потер лоб, машинально пытаясь разгладить морщины, потом вспомнил слова Хейзел Кейн из видеозаписи, вынул из кармана мобильник и положил на колени.
Безработный. Неудачник. Никчемный тип. Вот он кто.
Он долго колебался, потом все же набрал номер.
— Это дом престарелых «Билтмор»?
— Да.
— Соедините меня, пожалуйста, с комнатой 305.
— Том, уже поздновато…
— Пожалуйста, Николь.
— Вы ведь знаете, он не понимает, что ему говорят…
— Пожалуйста. Это очень важно.
Молчание.
В окно автобуса были видны длинные цепочки автомобильных огней — словно красноватые блестки на черном бархате вечернего шоссе. Люди возвращались к себе. Домой.
— Ну хорошо, — вздохнула Николь.
Послышался щелчок переключения, потом кто-то снял трубку другого аппарата.
— Папа?
— Кто это?
— Это я.
— Если вы опять собираетесь капать мне на мозги по поводу страховки, то предупреждаю…
— Папа, это Том. Твой сын.
В трубке послышались отдаленные крики и свист.
— Ну давай, врежь как следует!
По телевизору шел бейсбольный матч. Томас сделал глубокий вдох и продолжал:
— Я в последний раз могу с тобой разговаривать перед долгим перерывом. Я просто хотел сказать, что на сей раз я тебя не разочарую. Ты сможешь гордиться мной.
— Да отбивай уже, мать твою!
— Я тебя люблю, папа.
— Ладно, пока, и хватит уже засирать мне мозги своими байками!
Трубку бросили. Томас нажал на клавишу повторного вызова.
— Дом престарелых «Билтмор», — снова послышался знакомый голос.
— Это опять я, Николь.
— Он вас не узнал.
Фраза прозвучала не с вопросительной, а с утвердительной интонацией.
Все же проще смириться с неизбежностью, когда ее констатирует кто-то другой.
— Вы получили мои деньги? Двадцать тысяч? — спросил Томас.
— Да.
— У него есть все, что нужно?
— Он как сыр в масле катается. Спасибо вам за заботу, Том.
— Это я должен вас благодарить.
— Не за что.
Томас отсоединился.
Вдали поблескивали огни Эль-Монте. Томас зевнул. Может, выкурить пару сигарет, чтобы убить время? Он решил, что продержится до Барстоу — еще примерно три часа пути. Раньше, во время бессонных ночей, он мог обходиться без сигарет гораздо дольше. Но уж до Барстоу он дотерпит.
Суббота
Какое-то неприятное ощущение, все усиливаясь, вторглось в сон Томаса и нарушило его. Томас со стоном потянулся, но ощущение не пропало, и наконец он очнулся от прежнего оцепенения.
Он попытался приоткрыть глаза, но безуспешно. Обрывки сна еще мельтешили в сознании. Он стал наблюдать за хаотично мелькающими образами на внутренней стороне век: зеленые мухи, красные лужи крови, черные трупы, желтые значки полицейских… все это как будто проецировалось с сетчатки глаза, где отпечаталось навеки. Он знал, что это психологический феномен, остаточное явление, больше ничего. Он заставил свой дух подняться к вершинам сознания, и призраки вернулись в свои могилы.
Теперь он полностью проснулся.
Он по-прежнему сидел в автобусном кресле, но легкое покачивание, сопровождавшее движение автобуса, прекратилось — тот стоял. Томас потер лицо ладонями, потом слегка помассировал грудь. Справа, со стороны окна, промелькнула вспышка. Он открыл глаза.
Сбоку лился слабый неоновый свет. Это была бензозаправка Mobil. Из всех красных букв на вывеске горела одна О, словно ночник, помогающий стряхнуть остатки кошмарного сна.
Томас вытянул ноги и посмотрел на часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали двадцать минут первого. Автобус просто остановился, чтобы заправиться.
— Где же автострада? — пробормотал он, пытаясь прийти в себя.
Он чувствовал себя выжатым как лимон. Кажется, он заснул, когда ехали по шоссе Сан-Бернардино — гораздо раньше Барстоу. Интересно, они уже въехали в Неваду? Во всяком случае, воздух снаружи был раскаленным — Томас убедился в этом, опустив оконное стекло.