— Ты сказала: все, что хочешь.
— М-м-м…
Симеон сел.
— В последние годы у меня было много времени, чтобы подумать о браке, — начал он. — Именно потому мне казалось, что мы должны аннулировать наш брак, Исидора. Мы не можем стать подходящими супругами друг другу.
— Правда? Разве прежде ты мне об этом не говорил? — сонно спросила Исидора.
— Ты бы описала себя как кроткую и покорную женщину? — спросил он.
Исидора фыркнула.
— Готовую спокойно выслушать любой совет? — продолжал Симеон.
— «Да» в отношении второй части и «нет» — в отношении первой, — пробормотала Исидора.
Однако Симеон, похоже, твердо вознамерился изложить ей все свои мысли о браке, которые формировались в его голове много лет.
— Ты готова позволить мужу в случае необходимости командовать тобой? — не унимался он.
— Иногда…
Симеон опустил на нее глаза.
— В постели? — с надеждой спросила Исидора.
— А вдруг ты попадешь в беду?
— А-а…
— Видишь ли, я беспокоюсь, что пока у нас не разработаны методы действовать сообща, какие были у меня с моими людьми. Наш брак может разрушиться. И, хуже того, в момент кризиса я не смогу спасти его.
— Послушай, Симеон, в Англии не бывает моментов кризиса, — сказала она. — Вещи, которые приходят тебе на ум, — нападения львов, песчаные бури, племена дикарей… всего этого просто нет в Англии.
— Стражники мертвых очень даже напоминали мне стаю оголодавших львов, — напомнил он ей.
Исидора кивнула.
— Если я еще раз столкнусь со стражниками мертвых или если возникнет опасность нападения голодного льва, обещаю, что я буду подчиняться твоим командам, — сказала Исидора.
Симеон улыбнулся:
— Мы оба должны знать, кто из нас главнее.
Исидоре эти слова пришлись не по нраву.
— Если речь пойдет не о внезапной ситуации, подвергающей нас физическому риску, я предпочту выслушать твои объяснения по поводу того, почему ты даешь тот или иной совет.
Настала очередь Симеона недовольно поморщиться.
— Я должен знать, что ты принадлежишь мне, Исидора, — сказал он.
— Принадлежу, — кивнула она. — По британскому закону я являюсь твоей собственностью, как корова или уборная.
— Вот видишь! Ты даже этого принять не хочешь!
— Дело в том, что я не в состоянии этого изменить, — парировала Исидора. — Но я всегда знала, что, как только ты вернешься домой, у меня будет муж.
— Это очень важно, — искренне проговорил Симеон. — Я должен знать, что ты уважаешь мою точку зрения и безоговорочно послушаешься меня. Иначе наш брак не состоится.
Исидора покачала головой.
— Что, если ты прикажешь: «Вылей ту чашку кофе мне на руку», а кофе будет обжигающе горячим?
— С какой стати я попрошу тебя ошпарить меня кофе? — На его лице появилось типично мужское, смущенное выражение.
— Я просто так сказала это, для примера, — пояснила Исидора.
— Тогда лей, — решительно произнес Симеон. — Если я скажу такое, это будет обозначать, что я лишился рассудка или впал в детство. Так что тебе придется учить меня, как учат детей.
Исидора вздохнула.
— Ну а если ты прикажешь мне сделать что-то такое, что я сочту абсолютно абсурдным? Что, если я смогу придумать более рациональный план выхода из той или иной ситуации?
— Зачем я это сделаю?
Исидора едва сдержалась, чтобы не сказать: «Потому что ты не всемогущий Господь». Вместо этого она промолвила:
— Давай сделаем вид, что такое все же произошло.
— Иногда я совершаю ошибки, — к ее удивлению, вздохнул Симеон. — Помню, одно время я покупал огромное количество красных и зеленых бус для продажи. Мне казалось, что они гораздо красивее ожерелий из мелких, небесного цвета бусин, которые советовал мне покупать торговец из Джидды. Я думал, что он хочет обмануть меня. Но когда мы привезли мои бусы в абиссинскую пустыню, никто не захотел их покупать.
— Но зачем ты повез с собой бусы?
— Их куда проще перевозить, чем пищу или воду, — ответил он. — И я всегда возил с собой бусы.
— Но почему не деньги? — все еще не понимала Исидора.
— Деньги в каждом месте разные, — объяснил Симеон. — А женщины повсюду любят украшать себя… — Он улыбнулся жене.
— И где же мои небесно-голубые ожерелья? — со смехом спросила она.
Он перекатился прямо на нее.
— Так ты будешь меня слушать, если мы окажемся в опасности?
Исидора посмотрела Козуэю в глаза.
— Нет, если ты выберешь неподходящие бусы, — ответила она. — Но не против слушаться, если ты сделаешь правильный выбор.
— А что, если нам придумать специальный сигнал, какой-то знак, понятный только нам? — предложил Симеон. — Если ты увидишь, что я подаю тебе этот знак, то безоговорочно и сразу подчинишься мне.
Исидора кивнула:
— Хорошо, но только если ты не будешь злоупотреблять этим.
Симеон склонился над ней, опираясь на локти и колени, его губы бережно накрыли ее рот. Ну разве можно подумать, что тело крупного мужчины может оказаться таким невесомым и что, как это ни странно, ей будет так приятно лежать под ним?
Он приподнял голову.
— Если я скажу: «Теперь, Исидора», — ты должна будешь послушаться меня.
— Ты говоришь это сотню раз на дню, — съязвила Исидора.
— Ты поймешь разницу, если я действительно захочу предупредить тебя.
— Опасность, — подсказала она. — Помнишь, мы говорим об опасности. И в опасной ситуации я могу не расслышать нюансов твоего тона.
Исидора слегка поерзала, чтобы напомнить мужу о других вещах, которые он получил после женитьбы, кроме итальянки с дурным характером. Без сомнения, ее усилия не пропали даром: глаза Симеона вспыхнули.
— А что, если сказать что-то на иностранном языке? — предложила она.
Лицо Симеона прояснилось.
— Если я скажу «Как твой Бааломаал», Исидора, ты должна меня послушаться, — промолвил он.
— Что же этот твой «бааломаал» обозначает? — с подозрением спросила она.
Он снова наклонился к ней, и в его глазах мелькнул озорной огонек.
— Как лорд твоей спальни, Исидора, я приказываю тебе поцеловать меня. Немедленно, — прошептал он.
Она привлекла к себе его голову.
— Как скажешь, — проговорила она таким покорным тоном, о каком может только мечтать каждый муж.