— Мама, найди самую красивую девушку в зале, это и будет моя жена!
— Господи, да что такое, — совсем рядом капризно выговорила Виктория, — я машу, машу, а меня как будто никто и не видит!..
Федор повернулся — она оказалась у него за плечом, сияющая от счастья, что он наконец пришел, розовощекая, вкусно пахнущая, неправдоподобно красивая, и он наклонился к ней и поцеловал.
Поцеловал всерьез, как целовал, лишь когда они оставались наедине, да и то нечасто. И была в этом поцелуе вся любовь, на которую он был способен, и радость оттого, что еще ничего не кончилось, а пожалуй, только началось, и оттого, что шарманка играет вальс, и пахнет кофе, и в сутолоке и толчее парижского кафе они вдруг остались одни в мире.
И она отвечала ему с серьезной и страстной поспешностью, словно они на самом деле были одни, словно для нее это было так же важно, как и для него, и она хотела сказать ему нечто такое, чего не могла сказать раньше.
Он ничего не видел и не слышал, он только знал совершенно точно, что она отвечает ему и чувствует то же, что и он.
И еще в этом поцелуе были все обещания, которые он мог ей дать, и одно, самое главное, — пока мы здесь и пока мы вместе, смешно и глупо страдать из-за того, что камень, который мы обтесываем, слишком велик и неудобен.
Пока мы здесь и пока мы вместе, мы будем радоваться тому, что нам дано.
Я еще не знаю, получится ли у меня и у тебя, я еще не знаю, хватит ли мне мудрости и сил, но одно знаю точно: Он в меня верит, и я никак не моту Его подвести.
Не могу и не хочу. Он ведь так понятно все мне объяснил!..
Его сильно дернули за руку, и чей-то голос сказал со сдержанным возмущением:
— Федор, прекрати безобразничать!
Он оторвался от своей жены, но еще некоторое время таращился на нее совершенно бессмысленным взором, а потом вздохнул и оглянулся.
У матери был смущенный вид, даже вуалька дрожала, зато официант громко и одобрительно провозгласил:
— C'est magnifique! (это великолепно) — и поаплодировал немного, а Федор с ним расшаркался.
— Дамы! Давайте уже сядем, а то мы собрали очередь желающих пройти на выход! — И он подхватил обеих под ручку и стал протискиваться к окну.
Виктория сияла и тихонько пожимала ему пальцы — так, чтобы мать не заметила.
— Господи, — пробормотала мать, — а я и не знала, что ты такой… безобразник! Вика, почему ты его не перевоспитываешь?!
— Да ладно, мама, — пробормотал Федор Башилов, — не переживай. В конце концов, все дело только в подходе!