Мейн вращал глазами, глядя на нее из-за спины Рейфа.
– Хороши же вы! Осыпаете оскорблениями Мейна – моего дорогого Мейна! – проникновенно молвила Имоджин. – Он – полезный член общества, тогда как вы, судя по всему, живете лишь для того, чтобы способствовать существованию и процветанию индустрии виски!
Но Рейф влез в бриджи лишь для того, чтобы его пропустили в «Олмак», дабы найти эту парочку, прежде чем они успели вызвать еще больший скандал. Он был преисполнен решимости надлежащим образом исполнить свои обязанности опекуна. Надобно что-то предпринять, чтобы его подопечные перестали губить себя направо и налево.
– О человеке судят по его обязательствам, – с каменным выражением лица изрек он. – У Мейна их нет, а я, да простит меня Господь, причисляю тебя к своим. Так что, будь добр, – он повернулся к Мейну, – не делай этого. Вызывающее поведение Имоджин – не более чем хрупкая скорлупа, прикрывающая ее горе. Уверен, она весьма настойчиво пыталась обольстить тебя, но прошу тебя, во имя нашей дружбы, оставить ее в покое.
Мейн посмотрел на Имоджин. Имоджин посмотрела на Рейфа.
– Если он не готов положить конец этой глупости, – мрачно продолжил Рейф, вперив в Имоджин неподвижный взгляд, – то я прямо сейчас уведу тебя из «Олмака» – силой, если это будет необходимо. Ты поедешь со мной в деревню. Тебе надобно оправиться от горя, а не веселиться!
– Если я поеду в деревню, можно Мейн поедет со мной? – вызывающе спросила Имоджин, просто чтобы увидеть, как глаза Рейфа из серо-голубых превращаются в черные.
– Нет, он не может с тобой поехать, – ответил Рейф, чеканя каждое слово и выказывая Мейну полное пренебрежение. У стоявшего за его спиной Мейна сделался довольно обиженный вид.
– О, ну хорошо! Если вам так необходимо знать, то Мейн не делает ничего предосудительного, он только сопровождает меня повсюду. Он наотрез отказался сделать наши отношения более близкими. По крайней мере, – прибавила она, лукаво улыбнувшись Мейну, – пока.
– Я могу сопровождать тебя, если тебе недостаточно одной Гризелды.
Имоджин дюйм за дюймом смерила Рейфа изучающим взглядом, начиная с его непослушных волос, задержавшись на его выпирающем брюшке и заканчивая мысами его ботинок. После чего заметила:
– У меня есть репутация, которую надобно поддерживать.
– Может, Мейн и покрасивее меня, – огрызнулся Рейф, – но все думают, что ты с ним спишь!
– Нет, пока еще не думают, – впервые за все время вставил свое слово Мейн.
– Большинство думает, – возразил Рейф. – Остальные полагают, что ты всерьез добиваешься благосклонности Имоджин. Так что если ты не планируешь вскоре оказаться связанным брачными узами, я советую тебе несколько поумерить свои ухаживания.
У Мейна отвисла челюсть.
– Это правда?
– Ну а чего ты ждал? Ты много месяцев не заводил романов – почти год, не так ли? А теперь Имоджин то отталкивает, то привечает тебя. Люди ставят пятьсот к одному на то, что она примет твое предложение до исхода следующего месяца.
Имоджин достала веер и принялась обмахивать им лицо, чтобы спрятать довольную улыбку.
– Я понятия об этом не имела.
– Я тоже, – с хмурым видом ответил Мейн.
– Ну-ну, не переживайте, – сказала она. – Я бы не пошла за вас, так что вам нечего опасаться за свою будущую супружескую жизнь. У меня сложилось довольно сильное впечатление, что вы всеми силами избегаете брака.
– Так оно и есть.
– В таком случае я предоставляю отличное прикрытие отсутствию у вас матримониальных намерений, – молвила она, обернувшись к Рейфу. – Вот. Вы исполнили свой долг и предостерегли нас. – Он устремил на нее такой взгляд… такой взгляд… неужели он снова жалел ее? Рейф, старый пьяница Рейф? От гнева Имоджин вытянулась в струнку. – Я предлагаю, чтобы мы оставили все как есть, – слащавым тоном молвила она. – И просто чтобы вы точно знали, на какой стадии находятся наши отношения, Рейф, то я могу сказать вам, что единственное, что стоит между мной и наслаждением, которое сулит постель Мейна, это его собственная совесть. – Она обвила рукой шею Мейна. – И я, естественно, продолжу свои попытки переменить его мнение.
Как она и предполагала, глаза Рейфа потемнели от ярости.
– Ты просто не понимаешь, так? – спросил он; голос его превратился в глухое рычание.
Она улыбнулась ему; сердце ее бешено билось при виде гнева, бушующего в его взоре, принося с собой волнение, ощущение того, что она жива. Она нарочно встала на цыпочки и прижалась губами к щеке Мейна.
– О, но я думаю, что понимаю.
– Не обращайте на меня внимания, – сказал Мейн, стряхнув ее руку со своей шеи.
– Вы просто пытаетесь помешать мне получить удовольствие! – заявила она Рейфу. – Вы не кто иной, как брюзга, до того накачанный виски, что вам невыносима мысль о том, что люди могут находить удовольствие в чем-то, кроме спиртного!
– Это здесь ни при чем, – прорычал в ответ Рейф.
– О? – вымолвила она. – И когда же вы перестали этим заниматься? После столь обширного опыта ваш совет должен иметь высокую практическую ценность.
Застонав, Мейн отошел в сторону и плюхнулся в кресло. Имоджин не обратила на него никакого внимания, Рейф стиснул зубы.
– Я завяжу с виски, если ты оставишь свои постыдные попытки погубить себя.
– Не наблюдаю причины для стыда, – сказала Имоджин прорицательным тоном. – Думается мне, вы забываете, что я не какая-нибудь изнеженная мисс, дрожащая от страха при виде мужского…
Мейн перебил ее:
– Это…
Но Рейф опередил его:
– Ты не хуже моего знаешь, Имоджин, что, приобретая дурную славу, ты просто пытаешься заглушить свое горе.
– Вы… – вымолвила Имоджин, но внезапно ее пыл начал угасать, потому что взгляд Рейфа был слишком добрым. Слишком жалостливым.
Она круто развернулась и уселась на колени Мейну, не обращая внимания на его испуганные возгласы. Прильнув щекой к черным волосам Мейна, она сказала:
– Никто и никогда не целовал меня с такой страстью, как Мейн. Я обожаю его.
Внезапно Рейф стал похож на герцога, которым он так часто забывал быть. Глаза его метали в нее молнии.
– Если это твой выбор…
– Да, – ответила она, наполовину желая, чтобы он схватил ее за руку и выволок из комнаты. – В конце концов, вы ведь не отказывали себе в виски. Так почему я должна отказаться от Мейна? Он куда более сладостный напиток.
Мейн застонал:
– Не надо поэзии, Имоджин.
– Невзирая на твое избитое сравнение, я понял твою точку зрения, – сказал Рейф, пробежав рукой по волосам, так что они встали торчком у него на макушке. – Возможно, я не имел права критиковать тебя, принимая во внимание, что я не лучший образец для подражания. Но я беспокоюсь о тебе, бог знает по какой досадной причине. Я – опекун, которого выбрал твой отец. Он не хотел бы, чтобы ты пошла по этой дорожке.