Дальше закрутилось, как в страшном сне — вначале сообщили о том, что король спасся, затем, что он погиб — и снова о том, что спасся; затем кто-то сказал, что не выжил никто — и это было поистине странно, поскольку вместе с королевской семьей на борту яхты были опытные маги, лучшая команда моряков, иерарх Светлого Владыки и верховный жрец Дегеррая в Дорасе, и такого, чтобы никто из них не уцелел, нельзя было себе даже представить.
— Из нашей семьи спаслась только Эона, — отчетливо сказала Айра, вспоминая то, что непонятно откуда услышала на причале.
И она оказалась права.
Когда — уже далеко за полдень — оповестили всех, выяснилось, что действительно удалось спасти лишь принцессу Эону, да и она после пережитого только молчит и плачет, словно повредилась в уме.
Кроме нее, выжили еще несколько человек — один стражник, двое матросов и трое слуг, первыми бросившиеся с яхты, когда сломался руль и судно свернуло в сторону скал. Команда и маги пытались спасти корабль до последнего, и, судя по всему, им даже удалось развернуть его в последний момент — но это не помогло.
Потом Айра смогла добиться того, чтобы ее отвели к Эоне.
Старшая сестра, обладательница пышной рыжей гривы — кудрявой, в отличие от волос Айры, — губ сердечком и нежно-фиалковых глаз, была совершенно на себя не похожа. Она смотрела перед собой и всхлипывала, не реагируя ни на слова, ни на прикосновения.
Затем девочку отвели обратно в ее покои и словно забыли про нее.
Все вокруг бегали, кричали, а личные охранники короля, не сумевшие уберечь владыку, ходили медленно, с опустошенными, бледными лицами, с потемневшими глазами.
Пользуясь всеобщей неразберихой, Айра накинула поверх платья льняной балахон, найденный в комнате для прислуги, и пошла на кухню.
Принцессе было стыдно за то, что она в такое время может хотеть есть, но завтрак давно забылся. Она стеснялась того, что не плачет в тот момент, когда совершенно чужие женщины и даже мужчины заходятся в рыданиях.
Первая же встреченная кухарка узнала Айру и дала ей ломоть холодной ветчины, кусок хлеба и большую кружку разбавленного сладкого вина. Забравшись с ногами на край длинной скамьи, девочка начала есть, и трапеза эта оказалась чуть ли не лучшей в ее жизни.
А после еды, едва успев поставить кружку на стол, принцесса мгновенно провалилась в сон.
И вновь ее окружали грани светло-алого кристалла.
— Тебе нужна моя помощь, — заявил Голос. — Ты теперь станешь королевой и без моих советов сделаешь множество ошибок.
— Королевой будет Эона, — ответила Айра. — Она выйдет замуж за кого-нибудь из вельмож, и они вместе будут править!
— Эона прямо сейчас пытается отказаться от престола в твою пользу, — вкрадчиво заявил Голос. — Ее отговаривают и даже, возможно, смогут убедить отложить этот шаг на несколько дней. Но можешь поверить мне — через неделю ты станешь основной претенденткой на трон.
Айра замотала головой — она не желала короны, не хотела править, ее ждали любимая тетрадь для астрологических расчетов, куклы, учебник по магии и расчерченный для прыжков с веревочкой гранит внутреннего двора.
Ее ждали щенки палевой Гранты на псарне — один вчера открыл глазки, а остальные с вечера были еще слепыми, недорисованная карта королевства со множеством стертых и вновь нанесенных линий.
У нее было множество дел, которые никак не сочетались с королевской властью.
Айра только начинала жить!
— Я откажусь от престола, — твердо сказала она. — Почему Эона может, а я нет?
— Потому, — ответил занудный Голос, — что она — легкомысленная дура, а ты — умная девочка и понимаешь, что без короля все пойдет прахом. Крестьяне, рыбаки и торговцы перестанут платить подати, солдаты разбегутся, а Орда войдет в королевство и уничтожит всех.
— Нет! — закричала принцесса. — Все не так! Королем станет кто-то другой, например, начальник гвардии, или герцог Сорасский, или верховный маг! Они взрослые, они умеют управлять, а я — нет!
— Если ты откажешься, — настаивал Голос, — то претендентов на престол будет много. Твое право на корону освящено кровью и традициями, и никто не может это отрицать. Ни у кого другого такого права нет, и они будут соревноваться между собой, привлекая на свою сторону воинов и простой народ. Брат встанет против брата, и враг, живущий за стеной дома, покажется худшим, нежели кочевники и людоеды. Королевство рухнет, и на его осколках будут пировать вороны.
— Я уговорю Эону, — почти сдалась Айра. — Она не откажется от трона.
— Ты не сможешь, — заявил Голос. — И помни — тебе достаточно всего лишь вспомнить обо мне, как я окажусь рядом и помогу тебе советом.
— Айра! Солнышко! — это была няня.
Едва принцесса открыла глаза, как ее потащили куда-то.
Девушки из прислуги ее матери содрали с Айры балахон и платье, чтобы натянуть другое одеяние — строгое и черное, немного не по росту. А затем ее выставили на балкон над главной городской площадью и внизу волновалось людское море.
— Ты должна сказать, что ты — Айра Доросомнай, принцесса правящего дома, — подсказывал сзади один из советников отца. — Успокой их, скажи, что ты жива и здорова.
«Владыка Дегеррай, помоги мне, — взмолилась девочка богу без надежды, в отчаянии. — Помоги, я готова на все, чтобы это кончилось!»
Злые люди, что орали и бесновались внизу, не были народом, не могли им быть. Айра помнила, как ей рассказывали о том, что народ в королевстве — добрый и покладистый, трудолюбивый и, главное, спокойный!
Откуда взяли всех этих людей? Кто они такие? Почему она должна перед ними выступать, что-то объяснять им?
Принцесса чувствовала себя дрессированной собачкой, когда вышла к краю балкона и негромко сказала:
— Я — Айра Доросомнай.
Ее слова, усиленные стоящим позади верховным магом, разнеслись по площади, отразились от стоящей напротив дворца ратуши. Они погуляли между храмов Светлого Владыки и Дегеррая, а когда вернулись обратно, то людское море внизу почти затихло.
«Я — дочь покойного короля Доросомная, никто меня не принуждает говорить, — подсказал прорезавшийся вдруг Голос. — Обещаю, что налоги повышаться не будут, и во время скорбной церемонии любой сможет войти и попрощаться с погибшими — и убедиться, что я и моя сестра Эона живы».
Айра вздрогнула.
До этого момента Голос ни разу не проявлялся наяву, и ей казалось, что нужно какое-то проявление ее собственной воли, что-то вроде согласия на то, что бы он появился.
— Я — дочь… покойного короля Доросомная. Я говорю от чистого сердца, без принуждения, — продолжила она. — Во время скорбной церемонии любой из вас сможет попрощаться с погибшими членами моей семьи и убедиться, что я и моя старшая сестра Эона — живы и в добром здравии.