Даже если женщина способна жить столетия, ее всегда будет напрягать упоминание о возрасте.
– Не называй меня так… племянничек. Ты должен быть мне благодарен. Без моей помощи Кэр не сумел бы вылепить тебя заново и заживить все раны. Несмотря на новообретенные таланты, его познания в анатомии убоги.
– Таланты?
– Кэр разделил вас с Мастером и излечил тебя. Он даже слепил тебе новую руку, благо материала для этого имелось с запасом. На двоих хватило бы!
Она хихикнула, но мне шутка не показалась смешной.
– Но Дагдомар…
– Ты про демона из кинжала, пытавшегося сожрать твою душу? О, Кэру стоило немалых трудов усмирить его! Тварь совсем обезумела от голода. Представляешь, твоего… Дагдомара не остановило даже упоминание о том, кому твоя душа принадлежит на самом деле. Демон был готов сразиться за нее с Джайраксом! Каково это – носить при себе оружие, которое мечтает тебя же уничтожить?
Напоминание о «пари Слотеров» заставило меня перестать думать о смерти как о благословенном способе избавиться от страданий. Пожалуй, стоит помучиться… на этом свете.
– У Дагдомара есть причины. Что с ним стало?
– Он удовольствовался второй душой, обитавшей в вашем теле. Учитывая, насколько мерзкую тварь ты поймал для кинжала, думаю, Мастеру было бы лучше не воскресать после первой смерти.
– Он все равно бы попал в ад, а там есть создания и похуже. Его талант – дар Шести.
– Как рука? Чувствуешь ее? Можешь пошевелить пальцами?
Я с трудом поднял руку и снова обнаружил на ней пальцы. Правда, они, да и вся кисть, здорово отличались от прежней – розовая, как у новорожденного младенца, кожа, без следов от порезов и шрамов. Даже без единой мозоли.
– Говоришь, это сделал Кэр? Но каким образом?
– Мастер, наверное, крепко тебя приложил – упускаешь очевидное. Не только вы с ним, но и он с Кэром должны были стать единым целым, – раздался откуда-то сбоку голос Джада.
Я не стал утруждать себя попыткой перевернуться. Слишком уж больно.
– Мастер Плоти превратил Камень-Сердце в часть себя, но и сам он стал частью Кэр-Кадазанга, – пояснила Анита. – Когда он… ушел… замку досталась часть того, что некогда было арборийцем. К счастью, для овладения новым даром Кэру не потребовалось много времени, и мы сумели вытащить тебя почитай с того света. А промедлили бы еще минуту-другую – и, чего доброго, вырывать свое из пасти демона явился бы Джайракс. Вот и подумай, что хуже.
– Ты здоров, а Кэр теперь, возможно, сможет излечить и Веру! – ликующе воскликнул Джад. – Ну, э… если, конечно, тебе это еще интересно. Морт, кстати, уже поехал за ней. Ну а я могу съездить и привезти сюда твою полуэльфку. Тебе понадобится сиделка, а я бы не стал доверять никому из здешних обитателей. Семья все-таки.
Анита фыркнула.
– Не стоит везти сюда Таннис. Кэр-Кадазанг способен напугать до полусмерти любого смертного или sidhe, – прошептал я. – Постой! Если все, как ты говоришь, значит… значит, затея Морта все-таки удалась.
Джад торжественно кивнул.
Я стал смеяться.
А потом просто хохотать.
Подумать только, мы едва не выпустили в мир чудовище, способное, без преувеличения, пожрать все живое, а я едва не расстался и с жизнью, и с душой, но бредовая затея моего шестилетнего сына в конце концов удалась!
Вера будет здорова!
Трястись от смеха выходило очень больно, поэтому скоро мне пришлось потерять сознание. Правда, перед тем как смежить веки и погрузиться в блаженное беспамятство, я успел сказать Джаду, чтобы он ждал счет – самый большой в его жизни! И даже пообещал, что для его выплаты Принцу воров придется воровать на протяжении ближайших пятидесяти-шестидесяти лет, оставаясь при этом бесштанным бессребреником.
А то и больше.
Что на это ответил Джад, я уже не услышал. Но пусть пронырливый мерзавец только попробует отказаться, когда я вновь открою глаза!
…Вновь открыть глаза оказалось гораздо легче, однако веселье мое быстро сошло на нет. Смерть очень близкого человека не проходит просто так. Особенно если этот человек – ты сам.
Она запускает свои щупальца в душу и отравляет ее зловонными миазмами тлена.
Физически все было неплохо. Ну, почти.
Любая собака позавидует быстроте, с какой заживает шкура большинства Выродков. Мы не только толстокожи во всех смыслах, но и весьма живучи. Там, где смертному потребуются месяцы и тщательный уход лекарей, отпрыску Лилит, чтобы оправиться, хватит пары недель относительного покоя… ну, то есть без активных попыток отправить его на тот свет. Именно поэтому если уж мы беремся колошматить друг друга, то делаем это на совесть – чтобы дымящаяся кровь, оторванные конечности и выколоченное дерьмо летели во все стороны.
Чтобы одолеть самого себя, улучшенного к тому же дьявольским колдовством Мастера Плоти, к примеру, и вовсе потребовалось сыграть в ящик. Спасибо Аните и старине Кэру, которые быстро сориентировались и не только отбили меня у Дагдомара, но и практически вылепили заново.
И все же Костяной Жрец был так близко, что его сухая мертвая длань оставила на мне свой отпечаток.
Я всегда мнил себя готовым к встрече с ним и оттого не боялся заступить дорогу ни одному чудовищу. Полагал, будто мне просто неведом страх смерти – такой, какой испытывают другие.
На поверку все вышло иначе.
Оказывается, раньше я просто подспудно чувствовал, будто не по зубам смерти. Где-то внутри таилась уверенность – что бы ни случилось, я все равно выберусь… успею в последний момент, используя грани своего странного Таланта. А теперь, когда не успел, многое изменилось.
Единожды побывав по ту сторону бытия, начинаешь понимать – к такому нельзя быть готовым. Можно стерпеть боль и превозмочь слабость, но умереть еще раз?
Возвращаясь мыслями к пережитому, я задавал себе один и тот же вопрос – хватит ли у меня теперь пороху, чтобы снова стать тем самым Сетом Слотером по прозвищу Ублюдок, который готов спуститься и в саму Преисподнюю, если это потребуется, чтобы выполнить свою работу?
Страх.
Не мимолетный, вызванный внезапной угрозой или же атакой какого-нибудь жуткого монстра. Другой.
Постоянный.
Мерзкий, жадный, ледяной и липкий паразит, сосущий душу. С ним трудно сжиться. О, теперь я много лучше понимаю смертных, которые вынуждены уживаться в Уре с такими непредсказуемыми соседями, как дети Лилит.
Кровь и пепел, как же сложно подобрать слова, чтобы описать собственное воскрешение. Возвращение в починенное тело похоже на… не знаю… на возвращение домой старого ветерана.
Вот ты переступил порог и вошел в дом, который оставил много лет назад.
Постоял, свыкаясь с ощущениями, вбирая в себя окружение, запахи и эмоции домочадцев. Потом пересек комнату, привычно сел за стол – на свое место, во главу, смотришь по сторонам и понимаешь, что узнаёшь и в то же время не узнаёшь жизнь, в которую вернулся.