— У садовника болеет дочь, он на ночь уходит домой. А если и останется — невелика беда. Старый пень глуховат.
— Странно, что в городе, полном сброда, нобили не уделяют должного внимания охране своего дома. Тем более если баронесса так молода и привлекательна, как ты ее описал, — задумчиво почесал длинный нос слуга Тотема. — Правда, если верить тому, что я слышал о ее муже, одного его имени хватит, чтобы держать воров и разбойников на почтительном расстоянии. Страшный человек. Страшный и жестокий.
Барон Хантер!
Человек, меняющий учителей фехтования как перчатки.
Увлеченный тайнами Выродков и Мастеров, я и думать забыл о нем. А ведь это — потайная карта, которая может сыграть неведомо как.
Впрочем, Цапле об этом знать не обязательно.
— Насколько я понял, он в отъезде.
— Да, я тоже это слышал, — кивнул Цапля. — Выполняет тайные поручения герцога Наольского. Впрочем, пусть его носит. Будем надеяться, этой ночью он не вернется.
— Этой ночью?
Я не ожидал, что все пойдет так быстро.
— Нет смысла тянуть. К нам с Жабой начали присматриваться. Уж я-то шпиков за лигу чую.
— Нельзя так сразу, — покачал головой я. — Дело нечистое! Три Тотема не собираются по пустякам. Не исключено, что Хантеры опаснее, чем кажутся на первый взгляд. Я еще не прощупал белолицего урода. Не знаю, насколько опасен человек, которого называют лорд Флэшер…
— Ну ты уже здорово испугался его шпаги! — не удержался Цапля.
— …наконец, мы не знаем, что именно ищем, — не отвлекаясь на перебранку, продолжал я. — Если вывозить из дома все вещи, обладающие магической аурой, нам, может быть, целый фургон потребуется! Будет лучше, если я все заранее разнюхаю.
— У тебя в запасе целый день, — осклабился Цапля. — Сделай это!
Я попробовал в последний раз:
— Не спеши. Мастера не похвалят тебя за ошибку.
— Ошибки быть не может. Нас восемь против тупого вояки, двух калек, один из которых тебе доверяет и позволит приблизиться на длину ножа, а также Книжного Червя и кучки женщин. Отправляя в Наол три Тотема, Мастера, видно, брали в расчет барона Хантера. Но его, на нашу удачу, в городе нет. Именно поэтому не стоит упускать время. Если Хантер вернется, все станет гораздо сложнее.
— С таким же успехом он может вернуться и этой ночью. Мы ничего не теряем. Еще один день, и я…
— Тебе напомнить, кого Мастера поставили старшим? — вкрадчиво спросил Цапля.
Бормоча проклятья, я отвернулся, чтобы не видеть злорадного триумфа на роже Цапли.
Ск-котина!
Сегодня вечером… У меня осталось всего несколько часов. И большую часть времени придется провести рядом с графом Тасселом, чтобы не вызвать подозрений. Тайны семейства Хантеров лежали на душе свинцовым грузом, а я так и не придумал, как их использовать. Судьба щедрой рукой подкинула волшебный шанс, который теперь пропадет втуне. Из-за упрямства этого тупого скота!
Он ведь даже не знает, с кем придется иметь дело!
В мучительном раздумье я потер переносицу. Если предупредить Цаплю, что нашими противниками станут Выродки-Малиганы, он умерит прыть и не будет настаивать на немедленном штурме особняка. Даже его куцый умишко сообразит, насколько меняет дело такой расклад.
Эту же фразу — слово в слово — я повторил ночью, когда Цапля, неслышной тенью проскользнув через сад, взобрался по веревке, сплетенной из постельного белья, ко мне в комнату.
Ночь идеально подходила для убийства — душная, несмотря на легкий ветерок, и звонкая из-за оголтелого хора насекомых, прятавшихся в траве и на деревьях. Конечно, чуткое собачье ухо и в таком звоне уловило бы тихие шаги крадущихся людей, но, увы, верный пес Хантеров — громадное животное с квадратными челюстями, способными перекусить бедренную кость, — уже не мог предупредить своих хозяев. Задушенный лентами Тотема, он лежал на земле, положив голову на передние лапы, и, казалось, спал.
Плоский диск луны висел в чистом звездном небе. Из четырех масляных фонарей, освещавших подходы к особняку Хантеров, по странному стечению обстоятельств, горели только два. И оба, опять-таки по странному стечению обстоятельств, — дальние от дома. Так что под стенами лежала густая и сочная тьма, в которой можно было укрыть с дюжину убийц. Собственно, где-то в ней сейчас и скрывалось пресловутое «стечение обстоятельств», сжимая в руках ножи и шпаги.
Крыльцо парадного входа тоже освещал фонарь, но об этом уже позаботился я. Плохое масло сильно чадило, свет в результате выходил такой тусклый, что не привлекал даже ночных бабочек.
Напрягая зрение, я вгляделся в темноту и уловил шевеление возле фонтана, выложенного кашимским розовым мрамором. Цапля послушал меня и посадил туда человека с арбалетом.
В желтом круге света у главного входа мелькнула тень. Жаба? Корнак?
Кажется, все были на местах, ожидая только сигнала.
Когда убийца, носящий малиновый камзол, уснет не до утра, а навеки, пронзенный ударом Цапли, наш вожак прокричит совой. В течение следующей минуты-другой я должен постучать в двери спальни графа Тассела и, едва мой хозяин появится на пороге — заспанный и заторможенный, — перерезать ему одним движением горло. А дальше дело закончится уже без моего участия.
Мы слишком хорошо все спланировали. Едва ли что-то сумеют предпринять даже Выродки.
Еще раз прогнав рисунок ночной резни перед мысленным взором, я медленно и глубоко вдохнул.
Сейчас. Сейчас начнется.
И потом пути назад уже не будет. Ну, двинулись! — свистящим шепотом скомандовал Цапля.
Голос его подрагивал, а ноздри жадно раздувались, точно слуга Тотема пытался взять след жертвы по запаху. Ему не терпелось начать убивать.
Вот тогда я и повторил фразу, что прозвучала утром в кабачке «Беспутная вдовушка». Но только прежде я соврал, а сейчас говорил чистую правду.
— Есть один момент, о котором я забыл тебе сказать. Голос прозвучал чуть хрипловато, но ровно и спокойно. Цапля мог сколько угодно думать, что это он — ловкий, быстрый и подозрительный, — успел заметить краем глаза блеск металла и отскочить в сторону. На самом деле все обстояло иначе: я просто дал ему шанс. Убивать Пауку было не впервой, но тот, кем я был раньше, не любил удары в спину. Очень глупая и непрактичная привычка.
— Что за игру ты затеял? Цапля даже не удивился.
Я молча двинулся на него, держа кинжал на уровне груди, застигнутый врасплох, Цапля тем не менее не собирался позволить зарезать себя, как поросенка. Слегка пригнувшись, словно для броска в ноги, Цапля двинулся вдоль стены, выбирая момент для ответного удара. Выражение ярости сменилось гримасой, вздернувшей уголки губ в насмешливой улыбке: слуга Тотема считал себя лучшим убийцей чем я, и теперь, когда ему удалось избежать удара в спину) сомнений в исходе поединка у него не было.