А вокруг толклись коренастые парни, кое-кто уже и с пивным брюшком, а если и попадались высокие, то чаще всего худые и сутулые. И пахло от них вовсе не дезодорантом или туалетной водой, а потом и дешевыми папиросами.
Парень из мечты порой приходил в сны девушки, и сны становились такими… такими… Аж просыпаться было стыдно, так ныло молодое, жаждущее ласки тело.
Но образ принца из сна наутро начисто исчезал из памяти.
А неделю назад все изменилось…
И теперь Клава четко и ясно помнила все свои сны. Особенно первый.
Когда к ней в комнату – а у всех дочерей фермера было по своей собственной светелке – прямо сквозь стену вошел странный человек.
Или не человек вовсе? Она сказала сестре правду – от совершенства ночного гостя позвоночник Клавы словно заледенел, сделав кожу девушки пупырчатой и холодной. Клаве даже хотела ущипнуть себя, чтобы проснуться, но оказалось, что не только позвоночник стал ледяным – она вся замерзла, превратившись в гигантскую сосульку. А где вы видели, чтобы сосульки шевелились?
Вот и Клава не смогла даже пальцем двинуть. И вместо крика лишь какое-то шипение получилось, как из старого радиоприемника.
– Не надо бояться, – тихо произнес незнакомец, – это всего лишь сон.
Хотя… Губы лысого страшилища (да, страшилища, пусть и красивого!) остались неподвижными, а голос его звучал прямо в голове почти сомлевшей от ужаса девушки. Странно, но именно этот факт мгновенно успокоил Клаву – такое ведь действительно возможно только во сне!
Девушка расслабилась и уже не со страхом, а с любопытством уставилась на визитера.
– Вот и умница. А теперь слушай меня внимательно. Ты так страстно мечтала о своем мужчине, что мы не смогли не откликнуться. Кто такие мы – тебе знать не обязательно. Главное для тебя – следующее. Совсем скоро он придет. Тот, кого ты так ждешь, о ком мечтаешь. Твой мужчина, твоя судьба. Вот он.
И воздух рядом со страшилищем сначала задрожал, потом уплотнился, начал темнеть, а потом…
Клава невольно ахнула от восхищения. Господи, какой красивый! Просто голливудский киноактер! И… и он полюбит такую простую, самую обычную девушку, как она?!
– Обязательно полюбит. За чистоту, за скромность девичью, но главное – за тот подарок, что ты ему преподнесешь.
Какой еще подарок? Это на что лысый сейчас намекает?! Что она честь свою девичью должна отдать без свадьбы?!
– Фу ты, ерунда какая! – раздраженно поморщился незнакомец. – Ну о чем ты думаешь, Клавдия? Таких подарков в жизни этого парня было более чем достаточно, ты же видишь, как он хорош собой. Нет, ты его должна удивить, ты должна будешь рискнуть ради него, обмануть отца…
Папку? Она должна будет обмануть папку?! Предать родного отца, который больше всех на свете любит именно ее, свою Клавдинку?!
– Ну при чем тут предать, глупышка? Ты всего-навсего должна будешь взять из отцовского тайника нож, который Иван Севрюков нашел на Олешином острове.
Какой еще нож? Никакого ножа папка не привозил! Про стрельбу на острове рассказывал, ругался еще, что всю рыбалку ему испортили, а про нож – ни словечка.
– Потому и не рассказывал, что нож тот – волшебный. В руках обычного человека он становится невыносимо холодным, настолько холодным, что держать его можно не более пары секунд, а потом руки начинают неметь. Но если нож возьмет тот, кто чист сердцем, душой и телом, нож на ощупь станет обычным. И сможет выполнить самое заветное желание того, в чьих руках потеплел. То есть привести сюда вот этого парня. А потом ты должна будешь подарить ему этот нож, но сделать это там, на Олешином острове. Там, где лабиринты из камней, знаешь?
Ой, нет, только не там! Клава всего один раз была в том месте со старшими сестрами и их одноклассниками – они тогда еще в школе учились. Детям вообще было категорически запрещено без взрослых плавать на этот остров – уж больно много всякой чертовщины там творилось!
Но, как известно, чем больше запрещают, тем сильнее хочется нарушить запрет, это еще с Адама и Евы началось.
И у окрестных старшеклассников считалось особым шиком летом, в самые жаркие для этих мест дни, тайком от взрослых плавать на Олешин остров и проводить там целый день, лазая по лабиринту и камням.
Чаще всего ничего такого особенного ребята не видели и не ощущали, но иногда бывало и по-другому – у всех начинали ныть и вибрировать зубы, а кожа словно изнутри чесалась. И в дрожащем мареве появлялись странные, абсолютно чужие пейзажи. Ненадолго, буквально на несколько секунд, но и этого было достаточно – парни и девчата пугались до икоты.
Правда, потом никому об этом не рассказывали, зато хвастались увиденным, наперебой описывая чужую землю и чужое небо и сравнивая полученные картины.
Вот в такую поездку и увязалась три года назад вслед за сестрами Клава. И хотя им в тот раз не повезло – ничего увидеть не удалось, девочке там было плохо. Физически плохо, особенно когда она вместе с остальными приблизилась к лабиринтам.
В глазах потемнело, стало нечем дышать, а сердце вдруг словно раскаленным прутом пронзили. Клава вскрикнула и потеряла сознание.
Конечно, все перепугались, потащили девочку к берегу, начали плескать ей в лицо водой. Клава очнулась довольно быстро и, до слез смущенная своим, как ей казалось, позором, до конца пикника просидела у берега моря. Ее больше никто не звал с собой в глубь острова, да ей и самой не хотелось – здесь было гораздо комфортнее, ледяная вода и прохладный ветерок окончательно прогнали тошноту и страх.
И теперь она должна тащиться на этот дурацкий остров, чтобы вручить там парню нож? Нет, ну это вообще бред какой-то!
– Как хочешь, – пожал плечами лысый и растаял.
А вслед за ним исчез и красавец, воплотивший в себе все мечты Клавы…
Проснувшись, девушка едва не расплакалась от огорчения.
Но красавец стал появляться каждую ночь. Он ничего не делал, он даже не смотрел на нее, на Клаву. Он просто выходил из тумана и через какое-то время исчезал в нем.
А вот лысый больше не приходил. И не убеждал, и не уговаривал. А зачем ему? Он хотел как лучше, откликнулся на мысленную мольбу этой глупышки о счастье, все рассказал и показал, но она отвергла его помощь.
А ОН все приходил. И молчал… И не смотрел в ее сторону. Вообще. Словно никакой Клавы в его жизни нет.
Так ведь и нет же!
И все сильнее, все невыносимее было желание залезть в тайник отца – а Клава как-то совершенно случайно увидела, куда папка прячет от мамки бутылочку – и посмотреть, есть ли там нож.
Может, и нет никакого ножа, и все это – только сон.
Но так хотелось, чтобы был!
И на шестой день Клава не выдержала. Дождавшись, пока отец и мать уйдут по делам, а Полинка усвистит к своему Гришане, девушка вышла из дома, завернула за угол, прошла через огород к дальней части ограды и присела перед одним из кирпичных столбов этой ограды.