Этот холод убивал все живое на своем пути, все чувства, все эмоции, все то светлое, что стояло на дороге к душе Сергея Тарского, что пыталось защитить ее, уберечь.
Пока не добрался до самой души…
Он действительно был волшебным, этот кинжал!
И он на самом деле призван был соединить ее, Клавину судьбу, с судьбой этого живого воплощения ее девичьих грез в единое целое!
Потому что едва только девушка сняла с пояса и развернула отцовскую находку, как лезвие ножа вспыхнуло, словно внутри у него была встроена лампочка. Клава даже чуть не выронила эту странную штуку, но удержалась. И даже не закричала, вот! А то могла бы своим дурацким воплем весь сюрприз испортить.
И вообще, ничего удивительного – ведь сам по себе нож удивительный! Вот он и удивляет.
А когда Сергей повернулся и замер, буквально прикипев взглядом к кинжалу, Клава почувствовала, как подарок ощутимо завибрировал в ее ладонях, словно дрожал от нетерпения, стремясь побыстрее выполнить свое предназначение.
Соединить этого мужчину и эту женщину!
И, девушку, какая разница. Сути это не меняет.
Видно было, что Сергей потрясен, нет – он забыл обо всем на свете и даже о ней, но это ничего. Скоро вспомнит, ведь иначе и быть не может – лысый сказал правду.
Правда, ее мужчина поначалу повел себя немного странно – вздрогнул, оглядываться начал, но это быстро прошло.
Самое главное – он взял кинжал, осторожно, затаив дыхание…
И вдруг… вскрикнул так жутко, словно перед смертью, с ужасом посмотрел на кинжал, затем на Клаву, сипло выдохнул:
– Что ты на…
Но недоговорил.
По всему телу парня, начинаясь от все еще сжимавших кинжал ладоней, мгновенно растеклась синеватая, мертвенная какая-то бледность. Глаза закатились, и Сергей сломанной куклой упал на землю.
Так и не выпустив из рук клинок…
Показавшийся сейчас Клаве ядовитой змеей. Потому что… нож извивался!
Скорее всего, это был какой-то оптический обман, вызванный вибрацией воздуха вокруг клинка, но девушка отчетливо видела, как из пульсирующего лезвия в тело Сергея Тарского вползает что-то темное, похожее на скрученный в жгут мрак. А клинок сверкает все ярче, вот уже на него невозможно смотреть, и девушка, вскрикнув, закрыла ладошками глаза и присела на корточки, поскуливая от страха и горя.
Он обманул! Лысый черт из сна обманул ее! Он заманил бедного Сережу сюда, на этот проклятый остров, и с помощью своего мерзкого ножа забрал себе его жизнь! Вот почему этот урод настаивал на поездке сюда! Сереженьку выбрали в качестве жертвы, а она… она… ой, мамочки!!
Она убила своего принца, свою мечту, свою любовь!
Горе было таким сильным, таким всеобъемлющим, что сердце девушки сжалось в комочек и замерло. А вслед за этим остановилось и дыхание, и тело, ужаснувшись безумию хозяйки – так и помереть можно! – точным ударом отправило сознание Клавы в нокаут.
Валяться в котором было очень даже неплохо – тихо, темно, ни боли, ни страха, ни раскаяния. Лепота и благолепие, в общем. И разладившийся было механизм жизнеобеспечения в норму постепенно пришел: сердечко застучало, легкие задышали, кровь по венам побежала, возвращая девушку к жизни.
И не только кровь – по щекам еще что-то легонько пошлепывало, и затылок поддерживали нежно и бережно.
А еще голос, далекий-далекий, но такой родной, такой любимый, который уже не должен звучать:
– Клава, девочка моя маленькая, солнышко мое, ну, очнись же! Посмотри – со мной все в порядке, даже больше, чем обычно! Очнись, малышка! Открой глазки!
И век коснулись теплые мягкие губы.
Неужели… Боясь поверить, Клава зажмурилась еще сильнее и робко прошептала:
– Сережа?
– Да-да, моя хорошая, это я!
– Господи, Сереженька. – Девушка распахнула глаза и всем телом устремилась навстречу склонившемуся над ней мужчине. – Ты живой! А я… я подумала… ты лежал как мертвый…
– Птичка моя родная, – нежно улыбнулся Сергей, тыльной стороной ладони вытирая снова покатившиеся по девичьим щекам слезы, – испугалась, да?
– Очень! Я ведь… я ведь так люблю тебя! И мне обещали, что этот нож свяжет нас с тобой навсегда! А ты… ты… ты так кричал! Словно этот нож я тебе в сердце вонзила!
– Он и связал нас навсегда. – Мужчина ласково прижал девушку к груди, слегка баюкая ее. – Так и есть. А кричал я действительно от боли – нож поначалу обжег меня. Но потом я почувствовал, как тает мое сердце, как исчезают из памяти все прошлые привязанности. Все женщины, что были в моей жизни. И в конце концов осталась только ты, моя единственная любовь!
– Правда? – Клава буквально таяла от этих слов, все было точь-в-точь как в ее любимых книгах, и даже лучше!
– Правда, жизнь моя, правда!
– Сереженька, я так тебя люблю!
– И я тебя очень люблю, малышка!
Голос Тарского опустился еще на тон ниже, став завораживающе бархатным, томным, чувственным. Он был переполнен страстью и нежностью.
А вот глаза… Хорошо, что девушка не видела его глаза.
А может, и плохо. Может, заглянув в эти холодные, безжизненные колодцы, она ужаснулась бы, стряхнула с себя парализующую паутину лживых слов и попыталась убежать прочь с этого проклятого острова, подальше от человека…
Впрочем, на сто процентов человеком Сергей Тарский уже не был.
Но Клава не видела выражения глаз своего мужчины, она слышала его нежные слова, чувствовала на своем теле его умелые руки, она снова плавилась в разгорающемся огне желания.
И теперь никто и ничто не могло помешать им стать единым целым!
– Нет, – хрипло выдохнул Сергей, резко отстранившись от уже почти обнаженного девичьего тела, – не здесь!
– Ну что же ты? – Клава призывно выгнулась ему навстречу, обвив руками его талию. – Возьми меня!
– Не здесь!
– Но какая разница?! Я не могу ждать, я хочу тебя!
– Девочка моя родная, я ведь у тебя буду первым, верно?
– Да, любимый мой, я себя берегла для тебя!
– И я пришел. Но меня и тебя соединил вот этот клинок. – Он кивком указал на висевший на груди нож (Клава мимолетно удивилась, откуда взялся тонкий ремешок, на котором висел теперь ее подарок?). – И он же требует соблюдения определенного ритуала.
– Какого еще ритуала? – капризно протянула девушка.
– Я должен познать тебя в первый раз там, в лабиринте.
– Где?!
– В большем из двух лабиринте, в самом его центре.
– Но зачем?
– Именно там твой отец нашел наш с тобой кинжал, и в момент, когда мы станем с тобой единым целым, кинжал вернется в свой мир, выполнив предназначение!