Я внимательно слушала Чижова. Да, говорит он складно, но верится с трудом. Наркоманы, с их вытравленными химией мозгами, не способны ни на прозрение, ни на нежность. Скорее, признание Евы Ивановны должно было вызвать противоположный эффект: пасынок, получив оправдание своему гнусному поведению, окончательно перестал бы церемониться с посторонней теткой.
— И тогда ты завязал с наркотиками… — протянула я.
Чижов уловил в моем голосе скепсис и обозлился.
— Думаешь, завязать легко? Наркотики блокируют волю. Я пытался бросить, но не смог, несмотря на огромное желание, мне требовалась медицинская помощь. А бесплатной медицины в нашей стране нет, особенно для наркоманов. На выручку опять пришла мать. Она решила продать квартиру, однокомнатный кооператив в Сокольниках, которую подарила ей бабушка и в которой прошло мое детство…
— А как же ты, мама? — спросил сын. — Где будешь жить ты?
— Устроюсь где-нибудь, — отвечала Ева Ивановна.
— А если я не вылечусь? Ты останешься одна, на инвалидности, да еще и без крыши над головой.
— Ты обязательно вылечишься, — сказала она, — я точно знаю.
Узнав о решении Евы Ивановны, родственники крутили пальцем у виска. Она сошла с ума — ради чужого наркомана оказаться на улице с голым задом. Бабушка Евдокия Ивановна тоже не одобряла поступок дочери, но пустила ее жить в «двушку» на Изумрудной улице, которую до этого сдавала.
— Ох, Ева, — привычно вздохнула она, — за что же тебе такое наказание! Впрочем, тебе-то понятно за что: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Но вот за что мне?
Сергей лечился долго, несколько раз срывался, и курс лечения приходилось начинать заново. Через два года он все-таки избавился от наркотической зависимости. Он восстановился в институте, получил диплом, женился, и жизнь вошла в нормальную колею…
— В нормальную колею?! — воскликнула я. — Ты считаешь это нормальным, что жена готовила еду, мать выносила ее из дома, а ты собирался поставить камеру, чтобы следить за процессом? Да по вам психушка плачет!
— Никакую камеру я ставить не собирался, — нахмурился Чижов, — это я Татьяне так сказал, чтобы ее успокоить. Ну, а то, что мать выносила еду… Да, это немного странно, но покажи мне человека без странностей.
— Возможно, у Евы Ивановны, в дополнение к остальным болячкам, начались проблемы с головой? — предположила я.
— Нет, — решительно возразил Сергей, — никаких проблем с головой у нее не было, соображала она отлично. Я же говорю — это небольшая странность. Должно быть, матери просто было скучно сидеть одной весь день в квартире, вот она и придумала себе развлечение.
— Ничего себе развлечение! Ты так спокойно об этом говоришь. Неужели не замечал, как Ева Ивановна изводила Татьяну? Почему вы не съехали на съемное жилье?
— Жена настаивала, но…
— Но ты пожалел денег, так? Вы ведь, кажется, копили на свою квартиру?
— Да не в деньгах было дело, вернее, не только в них. Я не хотел оставлять мать одну. Она была уже не молода, ей тяжело было убирать квартиру, стирать, готовить еду. А еще ей нужно было регулярно питаться и принимать лекарства, иначе она могла впасть в диабетическую кому. Я опасался за ее здоровье, понимаешь?
— Ну да, и поэтому нашел дурочку для бесплатной уборки и приготовления еды на вынос, так?
— Ну, знаешь, — взъярился Чижов, — никто Татьяну насильно со мной не держал! Она всё делала добровольно!
— Потому что думала, что у вас семья и что ты верный муж. Если бы она узнала про любовницу, ушла бы в два счета.
— Ланка — это уже прошедший этап, — отмахнулся Сергей.
— Конечно, прошедший, — согласилась я, — Лана Зебрикова не любит мужчин с финансовыми проблемами. А у тебя еще и проблемы с Уголовным кодексом имеются. За что, кстати, тебя собираются посадить?
— Тьфу-тьфу-тьфу! — Чижов энергично сплюнул через левое плечо. — Типун тебе на язык, Лютикова! Надеюсь, я вообще не сяду, отделаюсь символическим штрафом в три тысячи рублей.
— Почему это?
Сергей выразительно поднял брови:
— Ты что, маленькая, такие вопросы задаешь? Не знаешь, почему в нашей стране уголовные дела закрывают?
— А-а-а, — догадалась я, — взятку дал.
В ответ Чижов красноречиво промолчал.
— Постой-ка, — вдруг озарило меня, — Зебрикова говорила, что тебе «светил» срок до пяти лет плюс штраф до полумиллиона. Из чего следует, что взятка обошлась тебе никак не меньше этой суммы. Колись, я права?
Чижов неохотно кивнул.
— Откуда у тебя деньги? У Евы Ивановны с книжки как раз пропали…
Очередное упоминание о сберкнижке Евы Ивановны привело Сергея в бешенство. Он метнулся в комнату, через секунду прибежал, потрясая какой-то бумагой.
— Да на, на, читай! Вот откуда у меня деньги!
«Кредитный договор» — значилось первой строкой. Глаз выхватил грабительские условия кредита: 38 % годовых, не считая всевозможных сборов, пени и разовых платежей. Если Чижов взял пятьсот тысяч рублей, то отдать ему придется около семисот. На таких условиях банки обычно ссужают деньги без справки о доходах и без поручителей, поскольку велик риск, что заемщик кредит не вернет.
— Ты взял кредит, чтобы дать взятку следователю? — изумилась я.
— А ты бы предпочла, чтобы я сел в тюрьму? — огрызнулся Чижов.
— С чего же ты будешь платить? Каждый месяц тебе надо отдавать… — я посмотрела график платежей, — ого-го какую сумму!
— Да я досрочно выплачу, — уверенно заявил подследственный. — Кстати, Люся, — он ощупал взглядом меня с ног до головы, — как ты относишься к драгоценным камням?
Чижов впервые назвал меня по имени, и это настораживало.
— Ты кольца носишь? — допытывался он. — Серьги у тебя в ушах с чем? С фианитами? Бриллианты приобрести не желаешь? Ты же обеспеченная дама, Танька говорила, что у тебя квартира в центре и дом в элитном поселке, а ходишь ты, я извиняюсь, как учительница труда какая-нибудь. Тебе обязательно нужно носить натуральные бриллианты, они придадут дополнительный шарм. Ну-ка, пойдем!
Сергей сорвался с места, увлекая меня за собой. В его комнате царил такой же бардак, как и во всей квартире, за исключением письменного стола. Со стола недавно вытирали пыль, а монитор компьютера так блестел, что в него можно было смотреться, как в зеркало. Слева от клавиатуры аккуратной стопкой лежали желтые почтовые конверты с прослойкой из целлофановых пузырьков, в них обычно отправляют документы или фотографии, чтобы не помялись в дороге. А справа стояла небольшая бархатная шкатулка, я лично храню в подобной шкатулке свои серебряные украшения.
Хозяин открыл шкатулку и начал доставать оттуда маленькие прозрачные пакетики.
— Нет, эти слишком мелкие, — бубнил он себе под нос, — у этих чистота плохая… Вот, держи! — протянул он мне пакетик.