— Я успею! — закричала Ева Ивановна. — Я обязательно успею, дождитесь меня!
— Ева, не отдавай им деньги, — увещевал Рудольф Сергеевич, — пойми, это мошенничество, я точно знаю. Позвони в полицию. А еще лучше — никуда не звони, отключи телефон и пошли к нотариусу. Сделка ведь срывается!
Но сестра не слушала:
— Не отговаривай меня, я поеду в больницу, я должна спасти своего мальчика!
Брат вздохнул:
— Сколько помню, ты всегда была упрямая, как ослица! Ну, давай хотя бы я вместе с тобой поеду.
Ева Ивановна замотала головой:
— Нет, они велели, чтобы я приезжала одна. Они знают, что с этими донорскими органами нарушают закон, они сами всего боятся. Как отсюда такси вызвать?
Сестра уехала, а Рудольф Сергеевич отправился к хозяину дома, чтобы сообщить, что покупка откладывается на неопределенное время. Он надеялся, что у сестры хватит ума не отдавать жуликам деньги и когда-нибудь у него все-таки будет крыша над головой.
Вечером он позвонил Еве, сестра ответила убитым голосом. Брат сразу понял, что случилось худшее.
— Ну что, я был прав? Тебя обманули?
— Я не хочу об этом говорить, — пробормотала пенсионерка и повесила трубку.
Рудольфу Сергеевичу оставалось только утешаться тем, что бандиты не убили сестру за эти полмиллиона, ведь сейчас убивают и за гораздо меньшие деньги…
Закончив рассказ, старик вздохнул:
— Эх, видать, не будет у меня никогда своего дома, так и помру на улице, в компании бродячих псов!
Вот не люблю я нытиков! Как начнут плакать и жалеть себя — тушите свет! А ведь в большинстве случаев их проблема выеденного яйца не стоит. Особенно по сравнению с тем фактом, что Солнце потихоньку остывает и через несколько миллиардов лет погаснет окончательно и одновременно с этим погибнет всё живое на Земле. Я уже не говорю о том, что наша Вселенная медленно, но неотвратимо расширяется, а потом, как считают некоторые физики, она начнет стремительно сжиматься, и чем всё это закончится, никто не знает, но подозревают, что наступит капец всему. Вот когда у человечества начнутся настоящие проблемы! А наши сегодняшние неприятности — это так, ерунда на палочке.
— Что вы жалуетесь, как бедный родственник? — возмутилась я. — Есть у вас дом!
— Это какой же? — удивился Рудольф Сергеевич. — Неужели Ева мне наследство отписала?
— При чем тут наследство? У вас есть главное — ваша семья. Сестра умерла, но остались брат с матерью. На них вы можете опереться в трудную минуту, их дом — это ваш дом.
Рудольф Сергеевич недоверчиво хмыкнул. Его унылая физиономия окончательно меня разозлила.
— Буду с вами откровенна. Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся, поэтому скажу, что я о вас думаю. Вы очень жестокий человек!
У старика отвисла челюсть.
— Да, жестокий! — продолжала я. — Уже много лет семья считает вас пропавшим без вести, ваша мать с ума сходит, ночами не спит, ждет своего сыночка, а вы отсиживаетесь в этом собачьем приюте, как нашкодивший кот под диваном. Это бесчеловечная жестокость! Подумайте о своей матери, дайте знать, что вы живы. Неужели вам ее не жалко?
У Рудольфа Сергеевича был такой вид, словно он сейчас развернется и уйдет. Но он не ушел. Тщательно подбирая слова, он тихо проговорил:
— Мне очень жаль мою мать, прямо до слез жаль. Все ее дети — откровенные неудачники, как сейчас выражается молодежь, полные лузеры.
— При чем тут это? — возразила я. — Лузеры — не лузеры… Матери любят детей не за успех и не за деньги, а просто потому, что они есть. И если уж на то пошло, то не такие уж вы все лузеры. Ваш брат Альберт Михайлович так вообще умница — бизнесмен, энергичный человек, у него столько идей…
— Точно, — кивнул собеседник, — идей у Альбертика много, вот только все они провальные. Каждый раз после очередного банкротства мать оплачивает его долги. Еву она тоже всю жизнь на своем горбу тащила. Сначала одну Еву, потом еще и Сергей на бабушкину шею уселся. Ну, а про меня и говорить нечего: я полное говно!
Я аж поперхнулась.
— Зачем же так сурово…
— Да потому что это правда! — рявкнул старик. — Матери лучше считать, что я умер, чем узнать, во что я превратился! Она носилась со мной, как с писаной торбой: «Рудик у нас гений, у него тонкая ранимая душа, его надо оберегать от житейских проблем…» Знали бы вы, сколько сил и денег она в меня вложила! А я принес ей одни разочарования.
Я в сомнении смотрела на неопрятного старика.
— Вы действительно гений?
Рудольф Сергеевич вздохнул:
— Я вундеркинд.
О, вундеркинды — это отдельная песня! Вернее, даже не вундеркинды, потому что на самом деле гениальных детей не так уж много, а их больные на голову родители, которые всеми силами стараются сделать из обыкновенного ребенка гения. Как правило, это мамаши, втайне недовольные тем, как сложилась их собственная жизнь. И вот вместо того, чтобы менять что-то в себе, они отыгрываются на отпрыске, навязывая ему свои нереализованные амбиции.
Размахивая флагом «Ребенка надо развивать!», мамаша прямо с пеленок начинает таскать чадо на всевозможные кружки, секции и индивидуальные занятия — ищет талант. Бедный ребенок элементарно не высыпается, не говоря уже о том, что не наигрывается, а ведь именно в игре, как доказали советские детские психологи, происходит развитие и социальная адаптация.
Не дай бог малышу обнаружить какие-то маломальские способности, мамаша тут же вцепляется в него мертвой хваткой и начинает долбить в одну точку, как шахтер. Все остальные дела остаются побоку, ребенок целыми днями занимается только рисованием (шахматами, музыкой, фигурным катанием… — нужное подчеркнуть). Чтобы угодить мамочке, дитя выворачивается наизнанку и, возможно, достигает определенных успехов. Мамаша окончательно впадает в раж, она уже видит картины своего ребенка выставленными в Лувре и Эрмитаже, никак не меньше. Одна моя знакомая умудрилась разглядеть в пятилетнем сыне будущего Нобелевского лауреата по химии!
— Почему именно по химии? — изумилась я, когда услышала такое пророчество. — Твой Коленька даже таблицу Менделеева еще не знает.
— Потому что за химией будущее, через десять лет абсолютно всё будут производить из нефти, — отозвалась она и важно добавила: — И вообще, только мать может знать, на что способен ее ребенок.
По мне, так ее Коля был способен только ковырять в носу и складывать из бумаги самолетики. Однако мать купила ему десять наборов «Юный химик» и заставила делать опыты, в результате чего у сына развилась аллергия практически на все химические препараты. Но сумасшедшую мамашку это не остановило, она разыскала единственную в Москве школу с углубленным изучением химии прямо с первого класса и добилась, чтобы ребенка зачислили туда в шесть лет.
— Школу я закончил в пятнадцать лет, — тем временем рассказывал Рудольф Сергеевич, — программу Университета прошел за четыре года, в девятнадцать я уже был аспирантом.