Я не поверила своим ушам:
— Что?
— Клинья, спрашиваю, ко мне подбиваешь?
Я оскорбилась до глубины души.
— Больно много о себе воображаешь! Да если хочешь знать, ты вообще не в моем вкусе!
— Ага, так я тебе и поверил, — гнусно захихикал Чижов из переговорного устройства. — То-то я смотрю, что ты таскаешься сюда каждый день, как на работу.
Надо было просто развернуться и уйти, но я зачем-то принялась оправдываться:
— Я же уже объясняла, что веду расследование, пытаюсь вытащить Татьяну из тюрьмы.
— Бабы совсем обезумели, когда узнали, что я теперь холостяк, — заявил Чижов. — Повадились, словно лисицы на петуха. Одна какое-то идиотское расследование придумала, другая пироги каждый день печет. Поймите же, дурры, мне никто не нужен. Оставьте меня в покое, дайте насладиться одиночеством!
— Кто печет пироги? — в полнейшем изумлении спросила я.
— Да эта, как ее… рыжая такая, ваша с Танькой общая подружка. Элеонора.
— Элька Вилкина? — не поверила я.
— Ага, Вилкина. Проявляет сочувствие: как я тут один, без женской заботы и ласки, не отощал ли. То пироги с мясом занесет, то расстегай с грибами, еще горяченький, с пылу с жару, притаранит.
— Чижов, ты в своем уме? Элька и яичницу не сможет толком приготовить, не то что расстегай. Да и некогда ей, у нее защита диссертации на носу.
— Я не знаю, что у нее на носу, зато вижу, что у нее на лице. Там прямо аршинными буквами написано: «Хочу замуж!». Узнала, что объявился свободный мужик, и закусила удила. И ты такая же.
Вот правильно в народе говорят: не делай людям добра, не получишь зла. Чижов — на удивление неблагодарный тип! И хам к тому же. А я-то еще тратила время, делала крюк по Москве, чтобы заехать к нему. Теперь, даже если будет умолять меня, ничего не расскажу, пусть мучается неопределенностью!
Я в сердцах развернулась — и столкнулась нос к носу с каким-то мужчиной, который намеревался войти в подъезд.
— Извините, — пробормотала я, — не заметила вас.
— Пожалуйста, — приятным баритоном отозвался гражданин. Он увидел число «20», которое еще секунду держалось на домофоне, и поинтересовался: — Вы в двадцатую квартиру?
Я кивнула.
— Не открывают? Никого нет? — допытывался мужчина.
— Есть, но не про нашу честь, — пробормотала я.
— Простите? Не расслышал.
— Не обращайте внимания, — махнула я рукой, — это я о своем, о девичьем.
— Юмор, понимаю, — серьезно кивнул незнакомец.
У мужчины была располагающая внешность. Красавцем я бы его не назвала: около сорока лет, средний рост, щуплое телосложение, невыразительные, немного размытые черты лица, светло-русые короткие волосы, — но именно своей заурядностью он и подкупал. При взгляде на него возникало смутное ощущение: «мы где-то уже встречались…». Он выглядел как сосед, бывший коллега или приятель троюродной сестры, с которым она, кажется, давно рассталась, — то есть как старый знакомый.
— Просите за любопытство, вы иностранец? — спросила я. — Приехали из Европы?
Мужчина напрягся:
— По-вашему, я выгляжу необычно? Выделяюсь из толпы? Говорю с акцентом?
Я улыбнулась:
— Вы говорите не хуже диктора центрального телевидения. И ваши джинсы и футболка прекрасно гармонируют с окружающим пейзажем. Нет-нет, дело в другом, просто…
Я замолчала, не зная, как объяснить. Лично я в два счета могу вычислить в толпе европейца, но по каким признакам, даже для меня это остается загадкой.
Вы замечали, что европейцы — совсем другие? Как будто прилетели с соседней планеты. Взгляд у них такой безмятежный, словно самая большая проблема в их жизни — не удалось схватить трусы нужного размера на рождественской распродаже. Жители Европы выглядят значительно моложе российских сверстников. Большинство наших мужчин в пятьдесят лет — плешивые развалины, способные только лежать на диване перед телевизором, пить пиво и почесывать толстое брюхо. А европейские мужчины — подтянутые, с рюкзачком за спиной, утром — на пробежку, вечером — в спортзал… Или сравнить пенсионерок — наших и европейских, это же небо и земля! Российские женщины в день выхода на пенсию решают, что их жизнь закончилась, перестают подкрашивать седину, надевают войлочные сапоги на плоской подошве «Прощай, молодость!» и полностью посвящают себя внукам. Европейские же пенсионерки внуков видят раз в году, зато они носят шляпки, туфли на шпильках и регулярно делают эпиляцию зоны бикини.
В Европе, конечно, и экология лучше, и медицина качественней, и детей с младых когтей приучают заботиться о своем здоровье. Но, думаю, главная причина этой всеобщей моложавости заключается в другом: они не видели настоящих проблем! В Европе люди социально защищены, там нет такого криминала на улицах и чиновничьего беспредела в кабинетах, как в России. Пусть попробует какая-нибудь английская пенсионерка в шляпке пройти семь кругов ада, чтобы получить в нашем ДЭЗе перерасчет за горячую воду, которая в платежке наличествует, а по факту — шиш. А потом, когда ее во всех инстанциях отфутболят, пусть на своих шпильках пройдет по дорогам в колдобинах, сломает ногу и посетит местную больницу, где из бесплатных лекарств только йод. Я посмотрю, захочет ли после этого бабулька по эпиляциям скакать. Да и останутся ли с российской пенсии деньги на выдирание волос?
Мужчина внимательно смотрел на меня, дожидаясь объяснений, и я сказала первое, что пришло в голову:
— Просто у вас европейский тип лица.
— Понятно… — протянул он, никак не комментируя мою догадку.
Кажется, собеседнику не очень понравилось, что я присматриваюсь к его физиономии и оцениваю ее. Чтобы сгладить неловкость, я спросила:
— Вы к кому в двадцатую квартиру? К Сергею?
Мужчина покачал головой:
— Нет.
— А к кому? — допытывалась я.
— Мне нужна Ева Ивановна.
— Ой, — сказала я. — Ой.
— Что такое? — удивился собеседник.
— Вы ничего не знаете?
— А что я должен знать?
Ну почему, почему на мою долю опять выпала эта миссия — приносить дурную весть?!
— Еву Ивановну убили, — сказала я.
Незнакомец отреагировал на эту новость весьма эмоционально:
— Что вы говорите! Кто?! Когда?!
— Две недели назад ее зарезали на лестничной площадке. Полиция обвиняет Татьяну, невестку Евы Ивановны. Но, знаете, Татьяна — моя подруга, и я никогда не поверю, что она могла убить свекровь, никогда! Я веду собственное расследование и скоро, я уверена, найду настоящего убийцу!
Мужчина смотрел на меня во все глаза, и я, ободренная его интересом, рассказывала дальше: