— Больно? — вдруг спрашивает призрачная голова на языке Асгарда. — Страшно? Бойся, ничтожный. Твой час приходит. Твой и твоих сородичей. Ваше время вышло, и твоя жалкая магия не в силах причинить нам вреда. Слушай же, как там тебя… а, Один, древний Один! Мы не желаем зряшных убийств. Покиньте этот мир, оставьте его навсегда. Убирайтесь на все четыре стороны, можете даже захватить с собой тот хлам, что по недоразумению вы именуете «оружием». Или золото, или драгоценные камни — нам ничего этого не нужно. Убирайтесь! Наступает новая эра, эра закона и порядка, и вам в ней нет места. Смертные нуждаются в железной длани, что направит их, что убережёт от тления души, а не в том хаосе, что устроили вы, украв гордое прозвание «богов»! Ты понял меня, именуемый Одином?
Ноги Старого Хрофта трясутся, отказываясь повиноваться, и никакой наговор на них сейчас не действует. Он хочет сплюнуть кровь, заполнившую рот, но нет, нельзя, враг не должен видеть, что владыка Асгарда задет. Пальцы впиваются в скамью, стонущие от напряжения мышцы поднимают Древнего Бога, так, что он может глядеть прямо в жуткий бесплотный лик, с его собственной помощью проникший в Валгаллу.
А враг продолжает, нимало не смутясь молчанием Старого Хрофта:
— Ваши презренные жизни никому не нужны. И хотя за всё зло, сотворённое вами, приговором может стать лишь смерть, мы, прозываемые Молодыми Богами, милостивы. Забирайте свой скарб и уходите! Упорядоченное огромно, и до тех пор, пока вы не будете мешаться у нас под ногами, вам позволят жить. А те, кто поклонится нам, кто признает наше главенство, быть может, и получит позволение остаться. Нам нужны слуги, кто станет присматривать за отдельными мирами. Так что умерь гордыню, именуемый Одином, и подумай лучше о тех, кого ты любишь, буде таковые найдутся. Теперь же позволяю тебе удалиться.
Старый Хрофт застывает, оцепенев. В прожигающем его взгляде чувствуется чудовищная, неописуемая мощь, перед которой ничто вся сила Митгарда, Ётунхейма, Муспелля, Льёсальфахейма и Свартальфахейма, вместе взятая.
Над Пустой руной с «одалем» поднимается дымок. Призрак исчезает, оставив после себя странный запах, что-то вроде раскалённого на огне железа.
Отец Дружин с трудом поднялся. Тело не желало повиноваться, словно и впрямь его настигла дряхлость — хотя нет, боги же не стареют. Сейчас в это отчего-то верилось плохо.
Он заставил себя взять в пальцы Пустую руну. Крошечный «одаль» в середине казался сейчас наглой ухмылкой торжествующего врага. Что ж, теперь он знает, с кем имеет дело.
С сущностью, способной в один краткий миг познать язык Асгарда и заговорить на нём.
С сущностью, способной в один краткий миг познать и его, Одина, имя.
Ни один из прежних врагов не был способен и на малую малость подобного. Ни гримтурсены, ни слуги Дальних или сами Дальние. Никто. И в день Рагнаради пророчество вёльвы не обещало ничего подобного. Боги должны будут выиграть битву, хоть и понесут тяжкие потери, и лишь огненный меч Сурта, павшего под ударом Мьёлльнира, что подожжёт Мировой Ясень, принесёт конечную гибель миру.
Старый Хрофт склонился над следующим руниром. Tyr, «война», направленная вверх стрела, перечёркнутая крест-накрест у основания. Что-то неладное творилось с этим символом, странное, словно кроме одного значения, одного обозначаемого им врага, в безднах смыслов вставала ещё одна сущность, совсем смутная и неразличимая.
А первая, которую и имели в виду великаны, сотворяя символ — вот она, на ладони.
Высокий и стройный муж, правильной осанки, с тонким и хищным лицом, нос загнут вниз, словно клюв орла или ястреба. Волосы его белы, белы и брови, взгляд исполнен надменной гордости.
И, как и предыдущая сущность мгновением раньше, этот второй тоже уловил взгляд Старого Хрофта. Уловил, взглянул в упор сквозь полированную поверхность деревянного кругляша. Взглянул и презрительно расхохотался.
— Гляди, гляди, глядеть не возбраняется, — прозвучал мощный низкий баритон. — Быть может, поумнеешь. Младшая сестра моя, Ялини, надеется на это, она не любит битв и сражений. Тем более таких, когда мы просто давим всех, кто дерзнёт встать на нашем пути. До скорой встречи… древний бог Один. Кстати, мой владычный брат не представился. Как невежливо с его стороны, не так ли? Ну, а моё имя — Ямбрен, и мне подвластны все ветра, что дуют в Упорядоченном.
Проклятие.
Рунир выскользнул из ладони, с тупым стуком ударился о столешницу.
Как же они сильны…
Старый Хрофт не стал касаться остальных рун. Ему ни к чему лишние оскорбления, незачем слушать похвальбу врага.
Собирать войско, другого выбора нет. Судьбу Асгарда решит битва.
Но стоит ли пытаться привлечь на свою сторону тех же великанов? Обитателей Муспелля или Хель? Быть может, это станет просто потерей времени или даже дорогой к поражению, если те же гримтурсены решат сменить сторону прямо в горячке боя?
Ты никогда не колебался раньше, Отец Дружин. Ты шёл до конца, даже когда нападал первым, как на тех же ванов. Когда требовалось обмануть гримтурсена, ты обманывал — и не колебался. Так откуда ж теперь твоя нерешительность?
Семь руниров, семь врагов, семь волшебных царств…
Неужель, бог Один, тебе предстоит ещё одно странствие к жертвенному древу? Ты и только ты способен вопрошать руны, больше никто в Асгарде, даже Молчаливый ас, самый мудрый после тебя. Никто не ответит на вопросы, кроме самого тебя.
Или норн? Или Мимира, вечного стража источника?
Не обманывай себя, Один. Норны ответят путанно и невнятно. Они, наверное, до сих пор обижены, что ты оказал честь другой, приняв вёльву в Асгарде, в то время как они сами так и не смогли прозреть надвигающийся Рагнарёк.
Мимир? Он мудр, он хранит твой залог. Старый ётун, о котором рассказывают столько сказок — будто бы он чуть ли не дядя самого Отца Дружин, брат его матери, которой сам Хрофт никогда не знал и не видел, матери, придуманной людским воображением.
Но древний ётун, один из первых в своём племени, никогда ничего не советовал просто так. Он не держался верности ни собственным сородичам, ни Асгарду, хотя не отказывал в помощи ни тем ни другим. Не забывая потребовать высокой платы, разумеется. Зачем она ему — никто не знал. Мимир жил уединённо подле Источника Мудрости, никогда не покидая его окрестностей. Один даже не знал, откуда старый ётун берёт пропитание. Разве что имеет слуг из числа тех же великанов. Волки и вороны Одина, оббегающие и облетающие все ведомые пределы Митгарда, однако, никогда не видели ничего подобного.
Что ж, Мимир лучше, чем ничего. Порой можно извлечь нужное и из умолчаний.
Путь к источнику не близок. Туда не ведут прямые дороги, и простым смертным не достигнуть заветной цели. Тропы меж частями Митгарда закрывают могучие силы, ибо, как сказано,
Следует мужу