Вера ошиблась в расчетах. Причина проста — Иден, как правило, вставала поздно. Ей нечем было себя занять. Вместо девяти она приехала в одиннадцать. Даже теперь я стараюсь не думать, что Вера пережила за эти два часа. В любом случае, Джейми отсутствовал. Нетрудно представить — зная ее, как знаю я, — что могла сказать Вера.
— Я спрятала его в таком месте, где ты его никогда не найдешь!
А потом пришла Джози. Она обнаружила Веру и Иден в гостиной; сестры сидели друг напротив друга с непреклонным видом, словно готовились к бою. Увидев Джейми, Вера протянула к нему руки, и он бросился в ее объятия. Иден презрительно усмехнулась.
— Полагаю, ты отрепетировала эту драматичную сцену.
Все это мне известно потому, что после ухода Иден Джози сразу же позвонила Хелен. Очень рассерженная и расстроенная, она начала рассказывать все мне — я ответила на звонок, — прежде чем я успела передать трубку Хелен. В конце концов Иден ушла — без Джейми, но с обещанием вернуться.
При виде Джози Вера обратилась к ней за помощью, чтобы не дать Иден силой увезти Джейми. Похоже, в то время она рассчитывала только на действия, словно потраченные силы и энергия, в отличие от споров и увещеваний, могли все исправить. Думаю, в чем-то она была права.
— Я буду держать Джейми, а ты ее выгонишь, — так передала нам Джози слова Веры.
Это шокировало Джози. Она ответила, что и представить себе не могла, что окажется участницей подобной истории. Не может быть и речи, чтобы Иден забрала Джейми у матери. Она никогда не слышала ни о чем подобном. Думаю, действительно не слышала. Джози спросила Иден — решительно и резко, как я понимаю, — почему она считает, что имеет право насильно увозить Джейми из дома, от родной матери.
— Здесь ему не уделяют должного внимания, — ответила Иден. — У него нет друзей его возраста. Его держат в изоляции, как отшельника. Ему почти шесть, а в школу он ходил только две недели, когда жил у меня. Вера о нем не заботится — взгляните на его ботинки!
На самом деле Вера была бедна; она еженедельно получала весьма скромную сумму от Джеральда, составлявшую ее единственный доход. Не знаю, что было не так с ботинками Джейми, но, скорее всего, они просто не соответствовали сезону или имели шнурки другого цвета, я в этом уверена. Что касается внимания, тут дело обстояло с точностью до наоборот, и мне кажется, некоторая самостоятельность Джейми нисколько бы не помешала. В любом случае, Джози оставила без внимания выпад Иден. Она сказала, что, если Иден намерена усыновить Джейми, вопрос должен решаться юристами в суде, а не с помощью кулаков.
— Выгони ее, — повторила Вера, не выпуская Джейми из объятий.
— Вы слышите, что она говорит, — сказала Джози. — Вам лучше уйти.
Ненависть пропитывала воздух, словно ядовитый газ, рассказывала Джози Хелен. Теперь мы называем это «атмосферой». Просто невыносимо смотреть, как ссорятся сестры, прибавила она. Интересно, что чувствовала бы Джози, если бы, подобно мне, видела их такими, какими они были прежде?
— Я ухожу, но еще вернусь, — сказала Иден.
Это была первая встреча Джози с Иден. На нее не произвели впечатления ни богатство, ни то, что Вера называла «силой».
— Если такое повторится, — заявила Джози, — я вызову полицию.
Хелен заставила Эндрю немедленно отвезти ее в «Лорел Коттедж», а затем вместе с Верой и Джейми доставить в Уолбрукс. Вернувшись, она постаралась получить объяснение произошедшему у Веры. Мы все присутствовали при этом. Дело принимало настолько серьезный оборот, что уже было не до внешних приличий или исключения кого-либо по причине возраста.
Вера казалась спокойной, почти невозмутимой. Думаю, в Уолбруксе она чувствовала себя в безопасности, и тем ужаснее для нее оказались последующие события. День был чудесный, очень теплый для апреля, и мы сидели в гостиной, где проходила свадьба Иден; через открытые стеклянные двери в сад в комнату проникали солнечные лучи. По краям большой лужайки, тянувшейся до самого озера, росли нарциссы, а рядом с домом — синий морской лук и маленькие алые тюльпаны, по красоте превосходящие орхидеи.
— Если ты твердо заявишь Иден, чтобы она оставила мысль об усыновлении Джейми, ей придется отступить, — сказала Хелен Вере. — Возможно, тебе лучше написать ей, дорогая. Почему бы нам не составить письмо, абсолютно бескомпромиссное, и ты его отошлешь? Фейт с Эндрю сходят в деревню и отправят его, правда, дорогие? Тогда Иден получит его утром.
Вере, похоже, не понравилась эта идея. Письмо «не принесет пользы», сказала она. Только «сделает все еще хуже».
— Но почему, Вера? — настаивала Хелен. — Ты обещала Иден, когда болела, что она может забрать Джейми, а теперь боишься отказаться от своих слов? Да? Ты не должна так переживать из-за этого, ты должна забыть.
— Разумеется, я ничего не обещала, — сказала Вера. — Как я могла такое обещать?
Генерал ненавидел Иден. И склонялся к тому, чтобы прибегнуть к помощи закона.
— Я обращусь к своему адвокату, — сказал он. — И знаю, как он поступит. Приведет нас всех к судье и добьется предписания. Этой маленькой гарпии запретят приближаться к твоему парню даже на милю.
— Эй, генерал, — сказала Хелен. — Знаешь, Иден ведь и моя сестра.
— Только наполовину, — возразил он, явно забыв, что это относится и к Вере.
Как бы то ни было, в тот день больше ничего не случилось — и на следующий тоже. Иден снова заболела. На этот раз болезнь была другой, не имела отношения к почкам. На суде прокурор утверждал, что Вера предприняла вторую попытку отравить Иден, подсыпав какой-то яд в чашку кофе в утро понедельника в «Лорел Коттедж». Здесь у меня два возражения: во-первых, на этот раз у Иден была слабость и диарея, что в любом случае указывает на другой вид яда, а во-вторых, просто невозможно представить, чтобы в таких обстоятельствах она что-либо пила или ела.
О болезни Иден мы узнали потому, что Хелен позвонила ей, намереваясь «откровенно поговорить». Поговорить ей вообще не удалось. Трубку взяла миссис Кинг, сообщившая, что Иден в постели и что они вызвали врача. Услышав об этом, Вера рассмеялась и сказала, что Бога не обманешь, — ее слова явно отдавали безумием. Она много рассуждала на эту тему, временами бессвязно и нелогично, наподобие Офелии. Вера осталась в Уолбруксе, и ее поведение все время менялось — от спокойствия, больше напоминавшего оцепенение, до лихорадочных, бурных всплесков энергии. Через несколько дней мне нужно было возвращаться в Лондон, и Эндрю собирался провести остаток каникул вместе со мной. Потом последний семестр и выпускные экзамены. Впервые я с нетерпением ждала, когда смогу уехать из Уолбрукса домой. Во время одного из всплесков активности Вера предложила Хелен удлинить все кухонные занавески, севшие после неправильной стирки. В кухне Уолбрукса имелось пять окон, так что задача была не из легких. С тех пор вид женщины, которая шьет большой кусок ткани — работа разложена на коленях, голова наклонена, пальцы мелькают, — напоминает мне о Вере. Возможно, именно поэтому я не шью и никогда не мечтала собственными руками сшить занавески для своего дома.