Далее шло перетолкование писаний столь еретических, что я не осмелюсь даже назвать их, дабы не обречь мою душу на вечные муки таким кощунством. Однако же я вновь отыскал Гийома де Пуатье и пересказал ему кое-что из прочитанного мною, хотя и не то, за что оказался бы навеки проклят, ежели бы произнес это. Он не выказал никакого неудовольствия и сказал лишь, что бредни безумцев никак не связаны с нами и нашим долгом любить и защищать единственного истинного Бога.
Но, к горести моей, привелось мне узнать, что связь тут имелась.
1
Оксфорд
Лэнг сразу понял, что держит в руках смертный приговор, который Вольффе собственноручно выписал себе, — то, из-за чего «они» убили его. Подумав об этом, он невольно оглянулся по сторонам, прежде чем углубиться в чтение. Сначала Рейлли забыл о болях в кишечнике, а потом — где находится. Единственной помехой оказалась необходимость отвлекаться на академичные, пространные и очень раздражавшие его комментарии.
К тому времени, когда Лэнг закончил чтение, у него сложилось сразу несколько теорий по поводу загадки картины. Вопрос состоял лишь в том, удастся ли ему прожить достаточно долго, чтобы опробовать их и выбрать единственно правильную.
2
Лондон, Южный берег. 16:30
Под грязным облачным ковром, угрожавшим дождем, Лэнг втиснулся на «Моррисе» в дневной поток уличного движения на Стрэнде и по мосту Ватерлоо попал в Саут-Бэнк.
Район, расположенный в излучине Темзы и традиционно именовавшийся Саут-Бэнк, находился скорее на востоке, а не на юге Лондона. Вплоть до периода активного обновления, осуществленного с помощью люфтваффе, многократно бомбившей этот район во время Второй мировой войны, здесь располагались в основном склады и фабрики. На протяжении последующих пятидесяти лет этот район застраивался не так уж активно. Но за последние годы здесь выросли высоченные деловые здания, концертные залы, галереи и, конечно, жилье для любителей современной городской среды. Пейзаж очень походил на тот, что можно увидеть почти в любом крупном американском городе.
По Ватерлоо-роуд Лэнг доехал до Сент-Джордж-серкус, одной из тех площадей с круговым движением, которым британцы упорно отдают предпочтение перед перекрестками со светофорами. Дважды проехав по кругу, он выбрался в крайний ряд и свернул на Ламбет-роуд, прямо на громадные пушки, охраняющие Имперский военный музей.
Выбравшись с Ламбет-роуд, Рейлли отыскал для «Морриса» место у тротуара, заглушил мотор и некоторое время сидел, глядя в зеркало заднего вида. Как и на большинстве лондонских улиц, движение здесь было односторонним. Он хорошо видел проезжавшие машины и через пять минут пришел к выводу, что никто за ним не следил. Лэнг почти не сомневался в том, что о его поездке в Оксфорд не знал никто, не считая Джейкоба, Рейчел и профессора, однако, учитывая то, что он сегодня узнал, «они» должны были внимательно следить за этим местом.
Потом Рейлли вновь завел мотор и въехал в гараж, находившийся под соседним домом, которому было бы самое место на Риверсайд-драйв или Восточной Семьдесят первой улице, что на Манхэттене. Там он поставил «Моррис» на место, принадлежавшее Джейкобу, и, руководствуясь стрелками, указывавшими путь, прошел к лифту.
Дверь ему открыл Джейкоб. Даже из холла Лэнг уловил какой-то запах, почти напрочь перебивший смрад от трубки. Рейчел что-то творила на кухне.
Джейкоб жестом предложил Рейлли войти, не забыв окинуть взглядом холл. Впрочем, это было не осознанное, а рефлекторное движение, нечто вроде нервного тика.
— Рад, что ты благополучно вернулся. Так что, помог тебе Стокуэлл?
— Еще как, — ответил Лэнг, шагнул через порог и протянул хозяину ключи от «Морриса».
Квартира являла собой полную противоположность офису Джейкоба. Современная — из стекла и хромированного металла — мебель пробуждала в Лэнге тоску по дому. На полках из толстого оргстекла красовались современные скульптуры, которые, перед тем как стать предметами искусства, могли быть частями каких-то механизмов, да несколько книг. На двух других стенах висели картины, весьма схожие с теми пятнами и брызгами, на которые Лэнг насмотрелся накануне. Четвертая стена была стеклянной. За ней находился небольшой балкон и открывалась панорама Темзы, похожая в начинающихся сумерках на картину Моне «Здание парламента».
Джейкоб, похоже, настроился выслушать рассказ, но Лэнг начал с вопроса:
— Удалось узнать что-нибудь насчет «Пегаса»?
Джейкоб устроился на диване, вернее, на полосе кожи, натянутой, словно гамак, на хромированном каркасе, и вынул трубку из кармана старенького свитера.
— Вообще-то, очень немного.
Лэнг тоже сел. Ему пришлось сдержать нетерпение, пока Джейкоб совершал ритуал раскуривания трубки.
— Пегас… — сообщил Джейкоб между клубами дыма. — Пегас — это крылатый конь из мифологии древних греков, пробивший ударом копыта источник Ипокрена на горе Геликон.
Лэнг заерзал в кресле, но промолчал, рассчитывая, что Джейкоб рано или поздно все же перейдет к сути дела.
— Не знаю, какая может быть связь между мифическим животным и коммерческой организацией, — глубокомысленно заметил тот. — Но эта компания оказалась интересной сразу в нескольких отношениях. — Во-первых…
В трубке громко зачавкало, он опять умолк и принялся ковыряться в вересковом чубуке каким-то инструментом, похожим на длинный гвоздь. Лэнгу очень захотелось вырвать у него проклятую трубку и швырнуть ее в окно.
— Я знаю, что это за мифическое животное. Расскажи о компании.
— Корпорация с Нормандских островов, зарегистрирована на Джерси. — Джейкоб выгнул брови, похожие на гусениц, давая понять, что готов выслушать вопрос.
— Ты хочешь сказать, что она находится под защитой закона о банковской и корпоративной тайне? — поинтересовался Лэнг. — Сведения о личностях акционеров и служащих держатся в секрете, а денежные операции не облагаются налогами?
Джейкоб выпустил из трубки очередной сноп дыма и ответил:
— Именно так. Законным образом мы не смогли бы узнать даже о том, что на счета этой компании ежегодно поступает по несколько миллиардов долларов. Довольно необычно, если учесть, что она ничего не производит; во всяком случае, ни о каких ее предприятиях ничего не известно.
— Боже! — Лэнг чуть слышно присвистнул. — Ведь это же больше национального дохода некоторых стран. Откуда же берутся эти деньги?
— Еще любопытнее то, что многие источники прямо принадлежат католической церкви, как, например, инвестиционные фонды папы римского, или тесно с нею связаны. Это различные католические благотворительные агентства.
Лэнг поймал себя на том, что слушает с раскрытым ртом, вернул челюсть в нормальное положение и осведомился:
— Но с какой стати? Ведь не может быть, чтобы они в лотерею столько выигрывали, верно?