На краю одного из столов прилавка, перед табуретом на высоких ножках, снабженных маленькими колесиками, лежала счетная книга в коленкоровой обложке; такие можно было встретить в бухгалтерии любой компании в те времена, когда еще не было компьютеров, после появления которых бухгалтеры почти полностью отказались от использования бумаги. Даже от двери Лэнг ясно видел, что из книги вырвана изрядная часть страниц.
— А что, доктор Ядиш делал свои записи не только на диске, но и здесь? — осведомился он, быстро листая страницы.
Луи стоял перед находившимся на другом столе компьютером.
— Не знаю.
Лэнг посмотрел через плечо Луи на все еще темный экран чуть слышно зажужжавшего компьютера.
— Эта книга — что-то вроде дневника. Я не мог прочесть, что там написано, не зная языка, но последняя оставшаяся запись сделана менее недели назад.
Луи отвернулся от продолжавшей загружаться машины и посмотрел на открытые страницы.
— Список закупок — двести миллиграммов нитрата ртути, фосфат натрия и так далее. Вероятно, он вел здесь учет химикалий, которые использовал.
Оба уставились на чисто синий экран.
Луи пробежался пальцами по клавиатуре и нахмурился.
— Ничего.
Лэнг и сам это видел.
— Наверное, у профессора был пароль.
Луи продолжал барабанить по клавишам.
— Вполне возможно, только тут нет ничего вообще. Такое впечатление, будто жесткий диск пуст.
Или его стерли, или вынули.
— А не было ли у него какого-нибудь хранилища? Особого ящика или шкафа?
Луи кивнул, отодвинул табурет и направился к дальней стене, вдоль которой тянулся ряд подвесных шкафов, а посередине красовались две водопроводные раковины.
— Подержите меня, пожалуйста.
Бельгиец забрался на табурет и встал на колени на сиденье, а Лэнг держал табурет обеими руками, чтобы тот не поехал на своих колесиках. Луи открыл один шкаф; там оказались стоящие рядами непрозрачные лабораторные сосуды. Он отодвинул одну, другую, попросил Лэнга подвинуть его левее, воскликнул:
— Эврика! — и, улыбнувшись, вскинул обе руки, держа в каждой по бутыли.
В образовавшийся просвет Лэнг увидел черную дверцу сейфа, встроенного в стену.
— Вот это да! А могу я предположить, что вы знаете шифр?
Усмешка Луи сделалась еще шире.
— А в этом нет никакой необходимости. — Он передал Лэнгу несколько сосудов (тот поставил их на стол), а четвертый перевернул и показал несколько четырехзначных чисел, написанных на приклеенной сзади бумажке. — Доктор Ядиш никак не мог сам его запомнить и потому записал. А я как-то раз присутствовал, когда он открывал сейф.
Через полминуты дверца сейфа распахнулась. Лэнг снизу ничего в нем не увидел.
— Какой смысл держать пустой сейф? — задумчиво произнес он.
— Не пустой. — Луи извлек два обычных почтовых конверта, передал их Лэнгу и осторожно слез с табурета.
Рейлли открыл один. В нем был белый зернистый порошок, очень похожий на тот, что был рассыпан по лаборатории доктора Льюиса. И во втором оказалось то же самое.
Интересно, подумал Лэнг, полицейская лаборатория уже сделала анализ для детектива Морза? Порошок ведь мог и исчезнуть из хранилища атлантской полиции. Насколько ему было известно, по своей надежности оно могло сравниться разве что с днищем «Титаника» — после столкновения с айсбергом.
Надо позвонить Морзу, как только…
Он услышал, как дверь у него за спиной захлопнулась.
— Я возьму это, мистер Рейлли.
Лэнг медленно повернулся. Возле двери стояли «Кожаная куртка» и еще один мужчина. И у обоих в руках были пистолеты с глушителями.
Лэнг услышал, как Луи издал какой-то удивленный звук — не то ахнул, не то зарычал.
Лэнг мысленно дал себе подзатыльник. Он попался на старую, как мир, уловку. «Кожаная куртка» нарочно позволил себя заметить возле магазина, чтобы «объект» успокоился и не заметил второй «хвост».
Вот дерьмо!
От пришельцев Лэнга отделяло чуть более пяти футов. Так что если бы он и попытался вынуть «ЗИГ-Зауэр» из кобуры и выстрелить, по крайней мере, один из них опередил бы его.
Лэнг медленно поднял руки, успев сдвинуть конверты так, что один полностью закрывал другой.
— Чем я могу быть вам полезен, господа?
«Кожаная куртка» взмахнул пистолетом.
— Положите конверт, который держите в руке, на стол, мистер Рейлли, и пододвиньте ко мне.
Он говорил с едва уловимым акцентом, который Лэнг не смог определить.
Рейлли опускал руки так же медленно, как только что их поднимал, но притом изловчился сделать так, чтобы его ладонь на мгновение скрылась от злоумышленников за туловищем. В этот миг он уронил один из конвертов к себе в карман пиджака. Оставалось надеяться на то, что взгляд Луи, сопровождавший его движение, не выдаст злоумышленникам этого фокуса.
Однако главный вопрос заключался в том, намеревались ли эти двое взять то, за чем пришли, и уйти, или же они должны были сделать так, чтобы Лэнг больше не попадался у них на дороге. Судя по наличию глушителей, надежды на благополучный исход приключения было не так уж много. Маловероятно, что люди станут бегать по улицам с такими громоздкими предметами, не имея намерения воспользоваться ими. Значит, если Лэнг должен был что-то предпринять, то делать это следовало безотлагательно.
Но что именно?
Управление полиции Атланты
Понс-де-Леон-авеню
Атланта, Джорджия
В то же самое время
Детектив Фрэнклин Морз уже в третий раз перечитывал рапорт. В нем не было никакого смысла. Совершенно никакого. Не иначе, кто-то в криминалистической лаборатории сам старательно пробовал на себе то дерьмо, которое полицейские посылали туда на анализ. Или там просто все с ума посходили.
Порошок из профессорской лаборатории… Что-то с ним было неладно. И здорово неладно. Хотя чему удивляться-то? Все, связанное с этим типом, Рейлли, должно быть неладно. Несколько лет назад грабитель спрыгнул с балкона Рейлли, находящегося, между прочим, на двадцать четвертом этаже. Годом позже какой-то болван начинил автомобильчик Рейлли смесью селитры с соляркой, так что машинку разнесло в мелкие клочки. Без каких-то видимых мотивов, и никакого объяснения всему этому так и не нашлось.
Морз отодвинулся от стола так, что колесики старого кресла жалобно взвизгнули, и попытался хотя бы ненадолго переключиться на какие-нибудь другие мысли. От бумаг, связанных с делами Рейлли, можно нажить себе мигрень на всю оставшуюся жизнь.