Я старалась вести себя по возможности тише, хотя треск ветки и шум падающего камня вполне можно было списать на лесного зверя, например лося. С другой стороны, я не знала, насколько хорошо Сталь умеет различать звуки леса. Выглянув из-за веток, я увидела, что он задумчиво стоит во дворе у моего крыльца. Потом не торопясь обошел вокруг дома и, не пытаясь войти, направился обратно в чащу, в сторону кемпинга.
Я еще долго просидела в укрытии. Совсем рассвело, прежде чем я осмелилась встать и растереть совершенно затекшие ноги. И решила идти не домой, а к тому месту, где впервые заметила своего преследователя. На песчаной почве отпечатались подошвы его солдатских сапог, и я пошла по этим следам. На твердой земле следы пропадали, на мягкой появлялись снова, будто их обладатель нисколько не прятался.
Следы вели к причалу на берегу. И такие же шли в другом направлении. Получалось, что человек в солдатских сапогах приехал на машине — на влажной земле остались четкие следы шин, потом прошел в сторону леса, вернулся и уехал в северном направлении.
Затем я отправилась домой и приняла горячий душ. После утренней прогулки по лесу я умирала с голоду, поэтому сделала себе огромный бутерброд и с жадностью его проглотила. Затем проверила содержимое холодильника и решила, что пора его пополнить. Достала пистолет, внимательно осмотрела, смазала и сунула в карман куртки на вешалке. Больше без него шага за порог не сделаю.
Разобрала телефон на мелкие части и еще раз внимательно осмотрела каждую деталь. Ничего подозрительного. Но я все равно решила избавиться от него: выброшу по дороге к месту встречи с Хеленой Лехмусвуо. Затем продолжила возню с сейфом, и снова ничего не вышло. Тем временем дождь немного утих; я надела куртку, повесив под мышку кобуру с пистолетом, вывела из сарая велосипед и отправилась за продуктами. Я была знакома с хозяином магазина: его звали Кису и он держал эту лавочку уже несколько лет.
Несмотря на дождь, на открытой веранде было довольно много народу. Обсуждали заявление президента Эстонии по поводу напряженных отношений между Россией и Грузией. Я купила шведские и финские вечерние газеты, яйца, сыр, помидоры и пакет молока к кофе. Дойдя до полки с хлебом, вздрогнула: с поверхности булок и коврижек на меня смотрела рысья морда. Показалось, я схожу с ума. Тут ко мне, улыбаясь, подошел хозяин лавочки:
— Нравится? Это наш фирменный продукт.
Я в недоумении покачала головой. Это было похоже на каннибализм, но, с другой стороны, я решила, что, наверное, кто-то наверху подает мне знак, который я пойму позже. Положила в корзину пару «знаковых» булок, несколько бутылок темного пива и плитку шоколада. Заказала чашку горячего какао и присела на веранде, решив послушать, о чем говорят завсегдатаи. Но они не обсуждали ничего интересного, а проблемы грядущих муниципальных выборов меня не особо интересовали.
Допив какао, я отправилась на велосипеде домой. Но уехала недалеко: передо мной, преграждая путь, вдруг резко затормозила легковая машина. Опустилось стекло, и из окна показалась крупная бритая голова, на которую тут же стали падать капли дождя.
— Добрый день. Как мне проехать на Коппарнэси? — по-шведски спросил Давид Сталь, сидевший за рулем.
Я тут же почувствовала, как кобура с пистолетом оттягивает плечо.
— Вы ошиблись дорогой, — ответила я также на шведском языке. — Вам следует вернуться на дорогу Ханкотие и ехать в сторону Хельсинки. Через два перекрестка увидите поворот на Коппарнэси. Напротив поворота заправка «Тебойла».
Майк Вирту мог бы мной гордиться: я говорила спокойно, глядя на Сталя с любопытством, как смотрят жители маленьких провинциальных городков на чужестранцев. На темно-сером «мерседесе» были финские регистрационные номера и никакого признака того, что машина взята напрокат. Номер, само собой, сразу отпечатался у меня в памяти.
— Спасибо! Похоже, я плохо изучил карту. Наверное, у вас здесь хорошие грибные места?
Он нажал на газ, доехал до ближайшего перекрестка, развернулся и, проезжая мимо, снова помахал рукой.
Я тоже спокойно продолжила свой путь, но едва переступила порог дома, как накатила реакция: меня начало трясти. В какую игру играет со мной этот человек? А может, он просто думал, что я не узнаю его? С другой стороны, я редко бывала в зале ресторана, предпочитая наблюдать через мониторы. Скорее всего, он и не подозревает, что я видела его сегодня в утреннем полумраке. Что ж, это мне на руку.
Решив подкрепиться, я открыла бутылку пива и достала из пакета хлеб с изображением рыси. Хлеб был разрезан на две половинки: нижняя в форме тела зверя, на верхней — морда. Я отломила кусочек от нижней части и осторожно положила в рот, чувствуя себя как на святом причастии. «Да укрепят тело твое и кровь твоя мои силы в борьбе с врагом, да поможет мне дикий дух твой!» Я взглянула на просвет на бутылку с пивом — оно имело красноватый оттенок. Символично…
Едва я успела сделать последний глоток, как зазвонил телефон и на экране высветилось имя дочери Аниты, Сесилии. Отвечать не хотелось: я понимала, что разговор будет неприятным, но все же взяла мобильник. Сесилия чопорно представилась. Мы никогда не встречались, но Анита как-то показывала мне фотографию тридцатилетней, похожей на нее женщины в идеально сидящем деловом костюме.
— Несколько дней назад мне позвонили из полиции и сообщили, что моя мать умерла в Москве. И все это время я не могу до вас дозвониться. Вы же были личным телохранителем моей матери. Я хочу знать, что, в конце концов, произошло.
— К сожалению, я почти ничего не знаю. На момент смерти Аниты я уже не работала у нее.
Сесилия попыталась меня перебить, но я продолжила:
— Согласно официальной информации, она была застрелена около станции метро «Фрунзенская».
— Я знаю. Но почему? За что? Кто это сделал?
— Полиция ничего вам не рассказала? Какой-то бомж, который, ограбив Аниту, сам умер на следующий же день.
— Что за ерунда! Разумеется, это организовал ее бывший дружок. А вы должны были охранять ее. Что значит «уже не работала»?
— Я уволилась незадолго до ее смерти.
— Вы ушли, и ее сразу убили. Ужасно. На следующей неделе я приеду в Финляндию разбираться с бумагами матери. Мы могли бы встретиться?
Я задумалась. Если правильно разыграю свою карту, смогу получить доступ к документам Аниты. Не стоит упускать такую возможность. Раз уж мой домик больше нельзя считать надежным убежищем, лучше будет вернуться в Хельсинки. Но, с другой стороны, в этом случае под ударом окажутся мои соседки-студентки и пенсионерка Элли.
Дальнейшие труды над сейфом ни к чему не привели. Снова шел дождь, так что волей-неволей пришлось поискать себе занятие дома, но перед наступлением темноты я все же решила пройтись и еще раз взглянуть на оленя, павшего жертвой хищника. Вся задняя часть туши была обглодана до костей, и я решила, что рысь больше не явится: мясо уже начало портиться.
Телефон снова ожил около семи. Я не узнала номер, но решила ответить.