— Заходи!
Внутри все как-то неуловимо изменилось. Вроде бы та же привезенная из Милана кожаная мебель, дорогущие картины — не просто украшение, а способ вложения денег. Тщательно подобранные по тону и стилю, в будущем они должны были принести наследникам небывалый доход. На журнальном столике стоял ноутбук, а посреди комнаты на ковре — принтер с беспроводным подключением. Такого беспорядка Анита ни за что не потерпела бы.
Зато вот походка и жесты Сесилии однозначно выдавали в ней родную дочь Аниты. Мне довелось видеть, как Анита танцевала: у нее напрочь отсутствовало чувство ритма, да и музыку она слушала безо всякого удовольствия. Однажды русский клиент пригласил ее на оперу про Фигаро, я сопровождала ее. Было забавно наблюдать, как в тех местах, где русский аплодировал и смеялся, Анита сидела с кислым лицом и вежливо похлопала, лишь когда опустился занавес. Да и то, наверное, чтобы клиент не обиделся. Но эти страдания были не напрасны: в итоге она продала недвижимость в Тайпалсаари по рекордной для этого региона цене.
Сесилия мялась, не зная, с чего начать. Потом попросила еще раз рассказать историю моего внезапного увольнения. Я видела, что дочь Аниты так и не поверила моему рассказу. Вдруг у нее зазвонил телефон; она ответила, не извинившись передо мной, и принялась разговаривать, прохаживаясь по гостиной. Я прошла в свою бывшую комнату. Похоже, там уже провели уборку: постельное белье было снято, мои вещи аккуратно стояли около кровати. Фотография рыси тоже отсутствовала, в мусорное ведро был заправлен новый пакет. Я выбросила туда старое белье, взяла пижаму — добротная, фланелевая, она могла пригодиться следующей зимой. На вороте футболки обнаружилась дырка, но ее можно заштопать, и вещь еще послужит.
— Куда ты пропала? — В дверях появилась Сесилия. — Я должна была ответить на звонок. В США разгорается экономический кризис, скоро и по нам ударит. К счастью, мама не увидит, как рухнут цены на ее недвижимость.
— Все тебе достанется?
— Откуда я знаю? Может, тебе! Мать оставила завещание, она всегда очень внимательно относилась к финансовым документам. О боже, у меня совсем нет времени заниматься похоронами. А ведь они запланированы на пятницу, церемония пройдет в церкви Темппелинаукио. Я заказала поминки, хотя понятия не имею, сколько будет народу. Надеюсь, ты придешь?! — Это прозвучало скорее как приказ, чем как вопрос.
— Хорошо, приду.
Перед глазами возникло лицо констебля Лайтио. Интересно, при расследовании убийства полиция приходит на похороны только в кино или в жизни тоже? Да что там кино… В реальной жизни случаются гораздо более страшные и жестокие истории, которые не придут в голову и самому лучшему режиссеру. У меня испортилось настроение.
— Это мои вещи, — произнесла я, указав на пижаму и футболку, которые еще не успела убрать в рюкзак.
— А мы с Фелицией никак не могли понять, чье это, ведь матери они никак не подошли бы по размеру.
Фелиция приходила к Аните убираться. Она была филиппинкой и приехала в Финляндию за своим финским мужем. Однако ей довольно быстро наскучило сидеть в четырех стенах, она развелась и отправилась в столицу искать работу. Здесь Фелиция поселилась со своими соотечественниками и была страшно рада возможности снова разговаривать на родном языке. Согласно внутренней иерархии Сесилии, уборщица стояла много ниже меня на социальной лестнице, и она всячески старалась препятствовать нашему общению. Наверное, боялась, что мы можем как-то объединиться и действовать против нее. Тем не менее я решила непременно побеседовать с Фелицией. Она работала у Аниты уже больше трех лет, то есть застала времена, когда здесь на правах близкого друга бывал Паскевич.
— Ты не знаешь, кого мать назначила душеприказчиком? Я знаю, она хранила ценные бумаги в ячейке какого-то банка. Вот только какого? Она предпочитала держать сбережения по разным счетам, и совершенно непонятно, как их теперь собирать.
Сейф в рюкзаке просто жег мне спину, но я решила пока молчать. Сначала стоило узнать, кому Анита завещала свое состояние.
— Она сотрудничала с юридической конторой «Микаэльсон и Айнасоя». Ее личные дела вел сам Микаэльсон. Я уже связалась с ними и узнала, что мать оформила завещание у них. Только список недвижимости наверняка занимает десяток страниц. — Лицо Сесилии несколько смягчилось, но до улыбки было далеко. — Мы договорились, что завещание будет оглашено в субботу, на следующий день после похорон. А потом я должна срочно лететь обратно в Гонконг.
А ведь адвокат Микаэльсон наверняка знает адреса всех банковских ячеек, которыми пользовалась Анита, но до оглашения завещания спрашивать у него об этом некорректно. Настал удобный момент продемонстрировать Сесилии содержимое своего рюкзака, но меня опять что-то удержало. Мы вернулись в гостиную. Принтер на полу громко стрекотал, выплевывая листы с колонками цифр. Я не могла даже предположить, что это такое.
— Мама не хотела, чтобы я занималась ее финансовыми вопросами, хоть я всю жизнь работаю с инвестициями, — сказала Сесилия. — Глупо просто сидеть и смотреть, как обесценивается ее недвижимость, если биржа обрушится.
— И ты боишься, что все твое наследство может пойти коту под хвост?
— Да пока непонятно, будет ли вообще наследство. — У Сесилии дрогнул голос. — Откуда я знаю, может, например, этот дом полностью заложен, до последней дверной ручки. Насколько я знаю, мать всегда играла по-крупному и часто рисковала. И вот результат. Кстати, я тут недавно прочла в газете, один депутат утверждает, будто не верит объяснениям московской милиции, что Аниту застрелил бездомный алкоголик. Какая-то женщина, не помню ее имени… Я так мало слежу за финской политикой, что совершенно не в курсе ваших нынешних парламентских перипетий. Кажется, она из коалиционной партии…
— Нет, из партии зеленых. Хелена Лехмусвуо. И сейчас я у нее работаю.
От удивления выщипанные брови Сесилии поползли наверх, и мне показалось, они вот-вот совсем пропадут в ее шевелюре.
— Однако ты шустрая барышня. Кстати, мать тебе перечислила отпускные и прочие положенные выплаты, или ты потребуешь их после оглашения завещания?
— Не потребую. Поскольку моя работа совсем не такая, как у большинства, я никогда не требую отпускных или больничных. Я считаю себя независимым предпринимателем, не вхожу ни в какой профсоюз и сама плачу налоги и взносы в пенсионный фонд. Мне так проще.
— И кто же, по твоему мнению, убил мою мать?
— Так нашли же того алкоголика… — осторожно ответила я.
— Даже финская полиция не верит в его вину. Я беседовала с констеблем Лайхо… или как там его…
— Лайтио?
— Да, Лайтио, и он утверждает, что милиция куплена и финская полиция никак не может повлиять на ее решение, не получив распоряжения от правительства, а там молчат, потому что боятся испортить отношения с Россией. И они не начнут шевелиться, чтобы не поднимать к тому же шума в ЕС. Мне стыдно, что я родилась в этой стране! Разумеется, я знаю, что у Паскевича много друзей, как среди олигархов, так и купленных ими политиков, но все никак не могу поверить, что в России, которая, по утверждению Путина, является современной демократической страной, такое возможно! Тем более что речь идет об убийстве подданного другой страны! Понятно, в этом мире выживает сильнейший, но зачем тогда говорить, что у нас построена правовая система, если даже Министерство юстиции не в силах ничего поделать?! — Сесилия вытащила из кармана маленькую серебристую коробочку и достала подушечку жевательной резинки. — Год назад я бросила курить, а теперь, после смерти матери, снова тянет невероятно. Хорошо, что изобрели никотиновую жвачку.