— Надеюсь, мы с ней еще встретимся, — негромко произнесла Хелена, когда я вернулась.
— А почему бы и нет?
— Потому что она больна раком, и ее преследуют российские службы безопасности. Трудно сказать, что страшнее… Марина понимает, как мало времени ей осталось, и не боится говорить и писать то, что думает.
— О чем?
— О вопросах энергетической политики России. Как ты понимаешь, действия соседа в этом вопросе напрямую касаются и нашей страны. Ведь речь идет о трубопроводе и отходах ядерных электростанций. А мы полностью зависим от поставок российских энергоносителей. Почему большая часть моих коллег тут же замолкают, как только речь заходит о том, что происходит по ту сторону нашей восточной границы? Глупо бояться нападения России, не те времена. А вот если они перекроют кран с газом, наша экономика просто рухнет.
Мы пообедали в парламентской столовой в компании нескольких демократов, яро выступающих против строительства ядерных электростанций. Потом я проводила Хелену до коттеджа, где расположился штаб предвыборной кампании, и, подождав, пока соберутся ее коллеги, вышла. Ясно, что при таком скоплении единомышленников охрана будет лишней, даже не вполне уместной. К счастью, Хелена не спросила, куда я собралась, я тоже решила промолчать. До Кампи, где ждал меня Давид, было всего несколько кварталов, но мне вдруг показалось, будто я шагнула в другой мир. Подойдя к главному входу, я вытащила телефон и сообщила Давиду, что я уже здесь.
Я всегда предпочитала любовные свидания в гостинице: номер не несет следов чьей-то частной жизни. И никогда не входила в дом женатого мужчины, хотя, бывало, меня приглашали даже в невероятные апартаменты с окнами на Центральный парк. Я не хотела видеть одежду жен и игрушки детей, надевать чужие тапочки и думать, кто застилал кровать и гладил постельное белье. Свидание в гостинице как-то проще: там все безличное и пусть недолгое время, зато полностью принадлежит постояльцу.
Давид спустился на открытом лифте и поспешил мне навстречу. Я вздрогнула от удивления — у него появились усы! Разумеется, накладные, но зачем ему понадобилось так маскироваться для встречи со мной?
— Так это и есть твой испанский сувенир? Подарок от синьора Хосе?
— Разве только женщины имеют право менять внешность? Иногда и мужчинам хочется обновить имидж, — ровным голосом ответил Давид.
Я вспомнила, каким ледяным взглядом он окинул меня, когда я в облике Рейски красила забор. Разумеется, он узнал меня тогда. Конечно, если Давид работает на Интерпол, у него есть повод носить накладные усы. Мне показалось, что у него глаза стали другого цвета: не серо-голубые, а темно-серые с коричневыми крапинками. Интересно, под каким именем он зарегистрировался в гостинице?
Мы вышли из лифта на четвертом этаже. Он пропустил меня вперед, даже не сделав попытки обнять или еще как-то прикоснуться. Казалось, рядом идет совсем другой человек, вовсе не тот, кто писал мне из Котки и назначил свидание по телефону. Радостное возбуждение сменялось горьким разочарованием. Мы прошли в конец коридора и остановились у номера 411. Давид открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь. В номере было сумрачно, занавески опущены, свет погашен. Зайдя, Давид закрыл за собой дверь, потом быстрым движением сорвал усы и в одно мгновение превратился в того мужчину, по которому я сходила с ума и с которым так страстно занималась любовью месяц назад.
— Как жарко в этих усах! Ты когда-нибудь носила парик?
И, не дожидаясь ответа, он приник к моим губам. Я услышала, как щелкнул дверной замок, когда Давид, не отрываясь от меня, протянул руку назад и повернул ключ. Я страстно ответила на поцелуй, обвив его руками, прижавшись всем телом, гладя по немного влажной от жары бритой голове. Было без слов понятно, зачем я сюда пришла. Давид сорвал с себя одежду, помог мне раздеться, отбросил подушки в сторону и, уложив меня на кровать, упал сверху. Он ласкал мне грудь, кусал губы, и я не могла ни о чем думать, лишь наслаждалась, чувствуя, как он овладел мною, как от страсти дрожат его губы и руки все сильнее сжимают мое тело. Мы раскачивались, я послушно следовала его ритму, и мы вместе подошли к пику наслаждения.
Позже мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, и я не торопясь разглядывала его родинки и длинные темные ресницы, крошечный шрам на правой щеке.
— Зачем ты надел парик и линзы? — поинтересовалась я, лениво потягиваясь.
Но Давид не ответил — лишь вынул линзы и небрежно бросил на тумбочку. Наверное, они были одноразовые. Я снова увидела знакомые глаза, но Давид отвел взгляд.
— Кстати, у меня же для тебя подарок!
Он поднялся с кровати, и я увидела у него на спине царапины от моих ногтей. Я подняла с пола подушку и сунула себе под голову, а Давид открыл шкаф и достал пакет в подарочной упаковке. Кажется, там была книга.
— Я случайно набрел на нее в одном из маленьких книжных магазинов Мадрида и сразу подумал о тебе. Или не так. — Давид озорно улыбнулся. — Я долго искал такую книгу среди изданий о дикой природе и наконец нашел… Ладно, неважно, открывай скорее!
Я развернула толстую упаковочную бумагу и достала томик, с обложки которого на меня смотрела рысь.
— El lince ibérico. Una batalla por la supervivencia, — прочла я по-испански и перевела: — Книга про иберийскую рысь. Секундочку… Борьба за жизнь. Спасибо!
— Ты знаешь испанский?
— Немного. В Академии в одной группе со мной был испанец, Фернандо, он научил меня немного говорить по-испански, но я уже все забыла.
Я полистала книгу — она была напечатана мелким шрифтом с большим количеством сносок почти на каждой странице. Наверное, научная литература. В конце была карта с местами обитания иберийской рыси. Я изумленно покачала головой — такого не может быть! В настоящее время этот вид можно было встретить лишь на двух небольших горных участках Южной Испании, тогда как еще в прошлом столетии он обитал по всему Пиренейскому полуострову. В конце шли фотографии, сделанные в заповеднике: вот красивое животное дремлет на солнце, играет, охотится за кроликами. Вот смешные неуклюжие котята залезли в дупло дерева и возятся внутри. Я вспомнила, что Фрида, когда была маленькой, тоже обожала сидеть в дупле у корней большой сосны, которое выдолбил для нее дядя Яри. Она замирала там, думая, что ее никто не видит, а потом шаловливо выпрыгивала. И как она расстроилась, когда, повзрослев, однажды не смогла поместиться в дупле.
— Спасибо! Насколько я поняла по-испански, эта книга издана при поддержке Фонда защиты дикой природы. Иберийская рысь — редкая порода в наши дни. А что ты делал в Мадриде?
— Я провел там всего несколько дней, большую часть времени был в Малаге. Экономический кризис здорово сбросил цены на недвижимость в районе побережья, так что, если есть деньги, стоит покупать. В Мадриде у меня были переговоры с одним русским, который собирается вкладывать средства в испанскую недвижимость.
— С русским? А как его зовут?