— Какой же ты счастливчик! — пробормотала Мэри. — Ты знаешь, откуда пошел твой род и где твое место на земле. Я же выросла в местах, где почти нет коренных жителей, а традиция — это нечто такое, что мы дочерпываем из романов.
— Пари держу, что и здесь скоро будет нечто подобное.
— Только если все местные уедут.
— Многие уже уехали. Да и остальные по большей части не могут позволить себе остаться.
— Потому что такие люди, как Люси, скупают земли?
— Для людей с деньгами нет ничего святого.
— Ты говоришь так, будто все они — исчадия ада. Может быть, они полюбили эти места не меньше тебя. Взять, к примеру, меня, — сухо возразила Мэри, — принадлежность не обязательно должна быть следствием права по рождению.
Джей Ди не ответил. Чувства его были слишком сильны, чтобы их можно было выразить словами. Никто не мог любить эту землю так, как он. Любовь была такой же частью существа Джея Ди, как, например, сердце или руки. Он не мог себе представить, чтобы кто-то из пришельцев мог испытывать такое же чувство. Да и не хотел.
— Ты собираешься сюда переехать, Мэри Ли?
Тяжело вздохнув, Мэри посмотрела через двор на дом и
раскинувшуюся внизу долину. Теперь она принадлежала ей. Мысль эта так и не укладывалась в голове. Это место — ее, а она не может его принять, хотя и полностью порвала с прежней жизнью. И когда только это кончится?
— Не знаю. Я приехала сюда без намерения остаться. Мне хотелось лишь на какое-то время расслабиться. Я только что рассталась со своей карьерой, и потом, там был этот парень… — Мэри оборвала себя на полуфразе и жалобно взглянула на Рафферти. — Ну-у, это совсем другая история. Я ехала сюда отпраздновать свое освобождение. Люси бы это понравилось — показать язык всем этим условностям и все такое… Видит Бог, я ни сном ни духом не ожидала ничего подобного.
Озноб пробежал по телу Мэри, и она плотнее закуталась в жакет, обратив при этом внимание на плачевное состояние ногтей. Один, который она не остригла, сломался во время уборки. Кожа на руках потрескалась и огрубела. Люси вытолкала бы Мэри взашей, чтобы та экстренно сделала маникюр.
— Надо было работать в перчатках, — проворчал Джей Ди. Взяв ладонь Мэри, он перевернул ее и исследовал от запястья до кончиков пальцев. Потирая их твердые подушечки, Рафферти припомнил звук гитары и низкий, хрипловатый голос Мэри, сладость и пронзительность музыки, извлекаемой этими изящными ручками.
Пока Джей Ди исследовал и разминал ее ладонь, Мэри почувствовала, как стеснилось ее дыхание. Потоки чего-то теплого и опьяняющего, набегая по руке, волнами распространялись по всему телу. Она пристально посмотрела на Рафферти, пытаясь определить, что бы это на самом деле значило и чувствует ли он то же самое. В руке Джея Ди, теплой, твердой и огромной, рука Мэри казалась детской ладошкой. — В конце концов, у тебя руки станут, как у фермерши. В голове у Мэри промелькнула мысль о его фермерских руках, ласкающих ее тело: смуглая кожа на фоне ее светлой, мозолистые пальцы, ласкающие самые нежные части ее плоти… И тело Мэри пронзила огненная вспышка…
Джей Ди поднял глаза и встретился со взглядом Мэри, отчего мгновенно погрузился в состояние, напоминающее транс. Рафферти не был человеком, способным потерять над собой контроль, совершая глупости под воздействием какой-то блондинки. Эту роль в жизни играл отец. И Уилл. Но даже это горькое напоминание не заставило Джея Ди выпустить руку Мэри или оторвать от нее взгляд. Мэри испытующе смотрела на Рафферти, и во взгляде ее бездонных, чистых голубых глаз застыл вопрос; губы слегка приоткрылись от удивления. Память Джея Ди, дразня и соблазняя, напомнила ему о вкусе этих губ.
Это всего лишь похоть, заверил себя Рафферти. Игра взбесившихся гормонов — не более.
Он наклонился и приник к губам Мэрили. Она с готовностью открылась ему — символический жест, от которого в паху у Рафферти вспыхнуло жгучее пламя страсти. Он скользнул языком в раскрытый рот Мэри — ответный символический жест, поставивший их обоих на порог, за которым следовал следующий этап старой, как мир, игры. Джей Ди поцеловал Мэри глубоко, страстно, скользнув свободной рукой под копну волос и наклонив ее голову. Другая рука, державшая руку Мэри, все еще оставалась между их телами.
— Я очень хочу тебя, Мэри Ли, — хрипло прошептал Рафферти, отрываясь от ее губ и ловя ртом мочку ее уха.
Грубая речь вызвала в душе Мэри новый взрыв возбуждения, но в то же время задела самый чувствительный нерв. Для Рафферти это будет всего лишь утоление желания. Он с самого начала ясно дал это понять. Ему не надо любить Мэри. Даже не обязательно, чтобы она ему нравилась.
Но она не потаскуха. Мэри могла лечь в постель с мужчиной, которого не любила, но при этом между ними всегда существовало как минимум взаимное уважение и дружелюбие. Здесь же этот минимум отсутствовал.
И все же она тоже хотела его.
Противоречивые чувства смешались в сознании Мэри, кружа голову. Ей казалось — она летит в бездну.
Мэри ударилась спиной о землю с такой силой, что зубы клацнули, а глаза мгновенно открылись. Она умудрилась свалиться со скамьи.
— Bay! — Мэри вскочила на ноги и принялась отряхиваться от пыли. — Я слышала о сногсшибательных поцелуях, — нетвердым голосом пошутила она, — но никогда не воспринимала это в буквальном смысле.
От смущения щеки ее сделались пунцовыми. Господи, да ее всю трясло! Забавно. Никогда еще поцелуй мужчины не доводил Мэри до трясучки. И ни одному мужчине не удавалось пробудить в ней такое желание, когда примитивные инстинкты брали верх над рассудком.
Джей Ди взял Мэри за руку и повернул к себе:
— Пойдем в дом и закончим это в постели.
Отпрянув от него, Мэри замотала головой. Волосы упали на лицо.
— Нет.
— Нет? — удивленно переспросил Рафферти. — Что-то я не слышал твоего «нет», когда целовал тебя.
— Прости, — прошептала Мэри, задыхаясь от растущего в ней напряжения. — Я не могу этого сделать.
— Какого черта ты не можешь, Мэри Ли? — взорвался Джей Ди. — Тебе нужно только лечь в постель, и я сделаю нас обоих счастливыми. Просто, как куриное яйцо.
— Только не для меня. Я не занимаюсь сексом с мужчиной только потому, что оказалась под рукой, когда ему приспичило.
— А Люси занималась! — жестоко отрезал Рафферти. Мэри вздернула подбородок и посмотрела на него сквозь пелену слез, выступивших от пронзившей ее обиды.
— Я — не Люси.
Гордость Мэри прямым и жестким ударом кулака поразила Рафферти прямо в грудь. Мэри не была скромницей. Она не играла. Она противостояла ему. Опять! И будь он проклят, если в эту минуту Мэри не была прекрасна!
Настойчивый зов желания слегка стих. Джей Ди достал из заднего кармана джинсов носовой платок и, нахмурившись, стер слезы со щек Мэри и промокнул их с ресниц. Потом отдал платок ей и приказал высморкаться, после чего откинул волосы с ее липа и слегка запрокинул голову.