Он в жизни так не вкалывал. Руки болели от тридцатикилограммовых тюков — сколько он их перекидал? Сказать по правде, болело и ныло все тело от шеи до пят, будто его долго били палками. К вечеру одежда пропиталась потом, хоть выжимай; кожа зудела от прилипших мелких соломинок. Травяная труха застряла в волосах, набилась в уши, брови, ресницы.
Как он понял по ворчанию своих напарников, убирать сено не любил никто: жара, грязь, спина к концу дня просто разламывается, а день долгий. Тому, кто вел трактор, было легче, но этим обычно занимались женщины или старшие, как на ферме у Янсена. За работой следил Пит Карлсон, а тягловой силой были двое его сыновей и Трейс.
Эти Карлсоны оказались неплохими ребятами. Семнадцатилетний Райан и пятнадцатилетний Кейт. Они показали Трейсу, что надо делать, добродушно поддразнивали, называли городским белоручкой, но совершенно необидно. Уже к концу дня они дурачились втроем, как старые друзья. Райан даже пригласил на бейсбольный матч сегодня вечером. Как он сказал, команда укомплектована, но лишние запасные игроки никогда не помешают.
Туда Трейс и направлялся, хотя за день вымотался так, что был готов рухнуть на месте и проспать целую неделю. Но как отказаться от бейсбола, ведь Эми тоже придет!..
Эми… При мысли о ней у Трейса екнуло сердце. Господи, какая же она красивая. Когда они работали, она приносила им попить. Кейт и Райан тоже глазели на нее — еще бы! — но только Трейсу она дала понять блеском глаз и тем, как морщила носик, когда улыбалась ему, что ее парень — он. Да, вот так. Трейс изумленно покачал головой. В один момент вся его жизнь изменилась.
Он смял пустую жестянку и с пяти метров метко забросил в мусорный бак. Дверь бара отворилась, и в проеме появился Керни Фокс с банкой пива в одной руке и сигаретой в другой.
— Привет, где тебя весь день носило?
Вот повезло так повезло, с досадой подумал Трейс. Сталкиваться с Керни совсем не входило в его планы, наоборот — он предпочел бы не видеть его всю оставшуюся жизнь, но что уж теперь… Он привалился к фургону «Пепси», сунул руки в карманы джинсов.
— Я работал, — коротко ответил он.
Керни отхлебнул пива и презрительно рыгнул.
— Работал? — протянул он. — Где работал? Вот уж не думал, что в этом сраном городишке кто-нибудь тебя возьмет.
— Да, благодаря тебе, — буркнул Трейс.
— Эй, ты куролесил так же, как и я.
— Идея была твоя.
Керни попятился, как будто перемена в настроении Трейса смертельно оскорбила его, и вызывающе вздернул остренький подбородочек.
— Да кто ты такой, мать твою — баба, что ли? Постоять за себя не можешь? Я-то думал, ты мужик. Извини, ошибся, наверное.
Трейс промолчал, только бросил на него яростный взгляд.
Керни затянулся и выпустил из ноздрей две струи дыма.
— Так у кого же ты работаешь?
Ответ застрял у Трейса в глотке. Не надо быть гением, чтобы догадаться, как Керни отнесется к тому, что он работает у шерифа. Нет уж, черта с два. Мужчина имеет право работать где хочет и где есть работа.
— Грузил сено у Янсена.
— Черт! — Керни отскочил, взвизгнув кроссовками по гравию, бросил сигарету. — У шерифа? Ты что, идиот? У шерифа! Господи!
Он недоуменно покачал головой, затем решительно шагнул обратно к Трейсу. Его черные глаза по-звериному горели в темноте.
— Ты ведь ничего ему не сказал? — угрожающе спокойно спросил он, дыша прямо Трейсу в лицо. Тот поморщился.
— Ты что ел на ужин, пироги с дерьмом? Костлявое личико Керни ожесточилось, кожа туго обтянула скулы. Пожелтевшим от табака пальцемон больно ткнул Трейса под дых.
— Ты ему что-нибудь говорил?
— Нет.
— Тогда почему он тебя нанял? Ты ведь для него вонючий малолетний правонарушитель.
Трейсу очень хотелось возразить. Дэн Янсен счел его приличным человеком, назвал его мужчиной, дал ему шанс. Но он придержал язык. С Керни лучше не спорить, а помалкивать.
Отойдя от фургона, от Керни и его зловонного дыхания, он шагнул к велосипеду.
— Мне пора.
— Куда? — прошипел Керни. — У шерифа недососал? — Выражение его лица из высокомерного стало игривым, верхняя губа вздернулась, обнажив кривые, почерневшие зубы. — Или ты у его дочки хочешь пососать?
Трейс остановился. Мужчина никому не должен позволять так говорить о девушке.
Керни гадко хохотнул;
— Ну да, конечно, у тебя на нее уже стоит, а, Трейс? Спорим, она девочка что надо. Пробовал уже?
— Уйди, Керни, — сказал Трейс, медленно разворачиваясь. Его руки сами собой сжались в кулаки, гнев поднимался изнутри к горлу, как пар в скороварке.
Керни опять засмеялся, блеснув зубом.
— Давай, давай, колись. Лазил уже к ней в трусы или ещене дает?
— Не твое дело! — процедил Трейс.
Керни вразвалочку подошел ближе, закинул голову, ухмыльнулся.
— Боишься ее трахнуть, по первому-то разу?
Трейс замер на миг, будто пораженный молнией. В мозгу билась одна мысль: как он мог считать эту падаль своим другом? Как вообще мог общаться с ним?
— Может, надо показать тебе, как это делается, — щерился Керни. — Я-то, пожалуй, не против кинуть палку. Девочка как раз в моем вкусе…
Этот монолог завершился нечленораздельным воплем потому что Трейс, набычившись, пошел на Керни и ткнул его плечом в грудь. Керни оступился, плюхнулся на задницу и кубарем покатился по гравию, не выпуская из рук банку с пивом. Из банки, точно лава из миниатюрного вулкана, полезла белая пена; он отшвырнул ее и вскочил на ноги, сузив глаза и кривя губы.
— Ты, дерьмо собачье! — брызгая слюной, прошипел он и, размахивая кулаками, накинулся на Трейса, ударив его одновременно в живот и в нос. Очки Трейса отлетели в сторону, из носа густой, горячей струёй хлынула кровь. Он согнулся пополам, сквозь заволокшую глаза пелену боли заметил прямо у лица колено Керни, поймал его и с силой дернул на себя, отчего Керни снова рухнул на землю.
Вся накопившаяся за последние месяцы ярость хлынула наружу, как вода через разрушенную плотину. Трейс не пытался сдерживать ее поток. Он и так терпел сколько мог, до тошноты. Пусть выливается все — гнев, обиды, злоба последних лет. Пусть все это обрушится на Керни, пусть Керни один отплатит за всех, кто оскорблял и унижал его, — за отца, за Брока, за Шефера, за всех.
Он упал на бывшего приятеля, повалил его, успел раза два стукнуть как следует, и они в обнимку покатились по усыпанной гравием площадке, пыхтя и чертыхаясь. Трейс был выше и сильнее, но Керни, привыкший бороться за выживание в любых условиях, был выносливее. Посетители высыпали из бара, галдя и подначивая обоих. Трейс их не видел и не слышал ничего, кроме шума крови в ушах. Гнев, как кислота, сжигал его изнутри, застил глаза. Он дрался вслепую, не видя лица Керни даже в тот миг, когда снова оказался наверху и принялся колотить его головой об землю. Он не видел, как на краю стоянки с визгом затормозила полицейская машина, не слышал хлопка дверцы и криков Бойда Элстрома, помощника шерифа.