– Отдай! – приказал он.
Кулешов дернулся, и его глаза засветились, словно фары автомобиля. Свет бил в глаза Электрика. Тут Пришвин пришел в себя, выхватил пистолет и направил на безумную парочку.
– А ну, суки, разбежались! – гаркнул он.
– Не стреляй, – сказал Савельев и, достав пистолет, пошел к Диме и Юре.
Но только он протянул руку, как раздался звонкий хлопок, и Игорь отлетел к исписанной стене. Пистолет выпал из руки. Он ничего не мог понять. Попытался встать, но снова сел. Встряхнул головой и уставился на свои руки. Пришвин сначала дернулся в сторону друга, но потом понял, что сейчас важнее, и нажал на спусковой крючок. Дважды. Светопреставление закончилось. Паровоз посмотрел на трупы парней. Его волновало только одно – куда делся Электрик? Володя перевел взгляд на Пришвина, потом на Машу. Девушка, прикрыв рот рукой, отступала назад. Савельев сидел на полу и тряс головой.
– А ты, сучонок, иди сюда! – приказал Пришвин.
И только когда Маша вскрикнула, Паровоз понял, что он обращается к нему.
– Ну что, падла, ты на их стороне?! – Пришвин орал, брызжа слюной. Орал и тыкал в Тутуева пистолетом. – Сейчас, значит, ляжешь с ними!
– Ты лучше б сначала Электрика нашел, придурок, – огрызнулся Владимир и пошел, подгоняемый опером, к электрическому стулу.
– Что ты сказал?! – Пришвин забежал вперед и направил пистолет Володе в лоб.
– По-твоему, пацаны здесь это шоу устроили по собственной воле? Или этот, – Паровоз махнул в сторону Савельева, – потерялся от укуса комара?
– Говори, – разрешил Пришвин.
– Вас заманил сюда Электрик. Для чего – не знаю, но догадываюсь, что ему нужен был Юрка.
– Нестыковочка, паря. – Пришвин ткнул пистолетом в грудь Тутуева. – Почему эта сука не воспользовалась моментом там, где мы были? Он лихо всадил лом в пузо Курагину, трубу – в глотку Шевченко, а вот времени пострелять глазами у него не нашлось?
– Стул.
– Что? Какой еще стул?
– Электрический стул. Он сделал его еще в девяностых.
Пришвин обернулся.
– А это что за туловище?
Он только что заметил присутствие бомжа.
– Добряк. Местный бомж.
– Ты придурок, ты убил их! – закричала Стрельцова и набросилась на опера.
Костя уворачивался, как мог. Паровоз схватил девушку за руки, притянул к себе и обнял.
– Успокойся. Побереги силы. Он еще где-то здесь. Он в ком-то из нас.
– Я сейчас выясню. – Пришвин вдавил ствол пистолета в грудь Тутуева. – Повторишь – будешь жить. Шла Маша по шоссе и сосала сушку. Давай.
– Шла Маша по шоссе и сосала соску, – без запинки повторил Паровоз.
– Играешься, сучонок? Слово в слово. Шла Маша по шоссе и сосала сушку. Ну!
– Шла Маша по шоссе и сосала сушку.
– Ты! – перевел взгляд и пистолет Пришвин на Машу.
– Шла Маша…
– Стоп! Скажи: наша Маша лучше всех.
– Наша Маша лучше всех.
Пришвин опустил пистолет и медленно повернулся к другу.
– Все сходится. Его ударило током, когда он пытался их разнять, – произнес Володя.
– Заткнись!
Пришвин присел около Савельева.
– Игорек, ты как?
– Пойдет. – Он перестал трясти головой. Теперь Игорь поглядывал на свой пистолет, лежащий в метре от него.
– Повторишь?
Савельев посмотрел в глаза Косте:
– Почему бы и нет. Сла Маса…
Пришвин отпрыгнул, едва не упав. Его подхватил Тутуев.
– …по сошше и шошала шуску, – раздалось за спинами мужчин.
На электрическом стуле сидел Добряк. Шут, усевшийся на трон.
– Вот он где. – Пришвин развернулся к бомжу.
– Он вполне может быть и в обоих, – предположил Володя и подхватил пистолет Савельева.
– Не говори ерунды, – произнес Игорь и встал, опираясь о стену. – У меня губы онемели. Шла Маша по шоссе и сосала сушку.
– Я рад, что ты снова с нами, – сказал Пришвин, не выпуская из вида Добряка. – А ну-ка, слезай со стульчика.
Электрик в теле старика дернулся, опустил «колпак», пристегнул ремень на подбородке, попытался приковать руки к подлокотникам, но у него ничего не вышло.
– Шинок, нужна помощь, – прошепелявил бомж.
– Не вмешивайтесь, – прошептал Паровоз и отдал пистолет Пришвину, – что бы ни происходило.
* * *
Игорь все еще не мог понять, что с ним произошло. Он посмотрел на направленный на него ствол. Кто держал пистолет, он не мог разглядеть. Черная дыра, готовая вот-вот выплюнуть огонь, несущий смерть, а за ней – темный силуэт. Зрение начало появляться. Костя опустил пистолет, Тутуев что-то сказал ему и пошел к человеку на стуле, очень похожем на электрический.
Савельев попытался встать. Завалился на стену и пополз по ней вверх.
– Игорек, очнулся? – спросил Костя. – Ты извини, я тут чуть тебя…
– Что происходит? – Игорь показал в сторону стула. Только теперь он заметил трупы парней. – Ты их убил?
– Привет, отец, – вдруг услышали они и повернулись на голос.
Паровоз стоял около мужчины на стуле.
– Ты вшпомнил? – спросил старик.
– Похоже на то, – кивнул Володя. – Почему ты бросил маму и меня?
– Я очень любил швою работу.
– Но разве семья может помешать работе?
– Моей? Может. Моей работе мешали все люди. – Старик засмеялся.
– Какого хера они там разговорились? – возмутился Савельев.
– Погоди, – остановил его Пришвин и передал пистолет. – Тутуев сказал пока наблюдать.
– С каких пор ты слушаешь какого-то босяка? – настаивал на своем Игорь.
– С тех пор, как начал понимать, что с помощью «ствола» я ни хрена решить не могу.
Они замолчали и прислушались к разговору.
– Отец, зачем тебе это нужно? – спросил Володя.
– Ты не понимаес?! – старик злился.
– Нет. Я восстановил здесь все для тебя, а теперь хочу узнать: для ЧЕГО.
– Для того, чтобы существовать вечно.
– Но ты же и так… Твое тело мертво, а дух жив до сих пор.
– Вше верно. Но ш помощью этого штула мне не нужно будет прыгать, как блохе, ш человека на человека.
– Поясни.
Старик улыбнулся, склонил голову набок, будто что-то обдумывая. Улыбка померкла.
– Ты лгун, – выдавил из себя Добряк. – Ты не должен помнить меня. Тебе было вшего четыре.