Когда они проходили по засаженному лавандой дворику, окруженному галереями, Каллиопа поймала себя на том, что она очень пристально разглядывает обитателей больницы. В конце концов, жертва убийства Полли Мерапануи точно была здесь, и пытливый мозг Каллиопы подсказывал ей, что здесь же девочка встретила своего убийцу.
Среди пациентов больниц, по крайней мере в этом месте, было совсем мало представителей коренного населения. Всматриваясь в неприветливые лица всех цветов, видя глаза, следящие за всяким движущимся предметом от нечего делать, Каллиопа вспоминала загоны для скота, которые видела где-то, и лица местных жителей, которые потеряли и свою землю, и свою культуру. Единственное, что осталось для этих людей, — это стоять на пыльной улице и ждать чего-то, что никогда не произойдет, даже не представляя, чем бы это что-то могло быть.
В больнице находилось много охранников, крепких молодых людей, которые охотнее говорили друг с другом, чем с пациентами. На всех охранниках были рубашки с логотипом Фивербрукской больницы, как у администраторов группы на гастролях, у каждого на боку болтался электрошокер.
Доктор Хейзен заметила, на что смотрит детектив.
— Они закодированы.
— Извините?
— Шокеры. Они закодированы на отпечатки пальцев, так что только охрана может ими пользоваться.
Директриса улыбалась, но ее улыбка выглядела кисло, как у диктора, убеждающего зрителей, что приближающийся ураган не так страшен, как говорят, но им все равно следует спрятаться в подвале.
— Мы — режимное заведение, понимаете. Нам нужны охранники.
— Ни на минуту не сомневаюсь.
Каллиопа вглядывалась во что-то плохо видное против света, что могло оказаться каменной скамейкой или фонтаном без воды.
— Наш информационный центр. Хотите посмотреть?
Комнаты центра оказались просторными и выходили окнами на обе стороны, центр напоминал старомодную библиотеку с кабинками для индивидуальной работы, на стенах через равные промежутки висели настенные экраны. Здесь работали служители, или санитары, или как еще называются работающие в режимной больнице, но охранников было в два раза больше. Каллиопа почувствовала, что начинает злиться на общество, которое ставит на первое место жилищные условия и изоляцию проблемных детей, а не их лечение. Но тут же отбросила эти чувства: она ведь и сама была звеном в цепи, много ли она беспокоилась о тех, кого арестовывала, даже об их жертвах? Не стоит заходить так далеко. В любом случае, она приехала сюда с определенной целью, а не оплакивать культурные проблемы человечества.
Многие пациенты, находящиеся в центре информации, были подключены к различным аппаратам, некоторые через оптоволоконный кабель, другие — более устаревшим способом. И только несколько сидели сами по себе не у консолей или настенных экранов — они то ли спали, то ли думали. Эти люди как-то странно вздрагивали и шевелили губами, и Каллиопа решилась спросить.
— Они проходят современный курс лечения, большинство из них, — объяснила доктор Хейзен и тут же добавила: — Мы не вживляем им импланты, если у них их нет, но большинство детей, которые поступают к нам, обычно имеют чипы. Мы ведь можем использовать уже готовые отверстия.
— Это помогает?
— Иногда. — Директрисе не удалось придать уверенности голосу на этот раз.
Стэн подошел поближе к одной из кабинок, где сидела девочка-азиатка лет тринадцати. Она явно находилась сейчас в симуляции, руки конвульсивно двигались, будто она пытается оторвать разъяренную собаку от своего горла.
— Они сейчас в Сети? — спросила Каллиопа.
— Да нет же, господи, — нервно рассмеялась директриса. — Нет, у нас все только внутреннее. Этим молодым людям нельзя давать свободный выход во внешний мир. Для их же блага. Слишком много дурных влияний, слишком много такого, к чему даже взрослые привыкают с трудом.
Каллиопа кивнула:
— Нам стоит посмотреть файлы.
Темнокожая женщина, встретившая их в административном корпусе, была так молода, что могла бы сойти за пациентку, но доктор Хейзел представила ее как своего ассистента. У девушки был нервный грустный взгляд, который, видимо, выработался под воздействием энергичной манеры начальницы. Она что-то шепнула директрисе. Но Каллиопа не расслышала.
— Что сделано, то сделано, Мириам.
Доктор Хейзел пригласила их в свой кабинет.
— Информации не очень много.
Быстрый просмотр на экране подтвердил ее слова. Файл Полли Мерапануи был достаточно большим и содержал записи ее пребывания в больнице: лекарства, дозировки, записи лечащего врача, пояснения о том, как она реагировала на групповую терапию, как выполняла различные задания. Было даже несколько слов о «трудностях» ее отношений с матерью. Последние записи сообщали, что она переведена в менее строгое заведение в Сиднее.
На Джонни Вулгару, он же Джонни Дарк, он же Джон Дред, не было никаких записей, кроме даты поступления и даты перевода в обычную тюрьму.
— А где же остальное? — спросила Каллиопа.
— Больше ничего нет, — не задумываясь ответила директриса. — Я не могу создать информацию специально для вас, детектив Скоурос. Похоже, он был тише воды, ниже травы и незаметно испарился через полгода.
Каллиопа вздохнула — бесполезно спорить с этой женщиной.
— Вы, конечно, понимаете, что это значит для нас?
Директриса пожала плечами:
— Повторюсь, я не могу создать информацию, если ее нет.
— Может быть, кто-то из персонала помнит его? Кто-то из врачей или охранников?
Директриса энергично затрясла головой.
— Штат полностью сменился с момента продажи больницы пять лет назад. Честно говоря, раньше здесь были некоторые сложности, лейтенант, поэтому новые владельцы решили начать с нуля. С частной больницей это возможно — никаких профсоюзов.
Трудно было сказать, считает ли доктор Хейзел это преимуществом или недостатком, но Каллиопа почему-то подумала, что верным будет первое.
Мириам подвинулась к директрисе и сказала что-то ей на ухо.
— Нет, конечно, — сказала доктор Хейзел. — Мириам говорит, что здесь есть один человек, который тогда работал в больнице, — Сэндифер, садовник. — При этом лицо ее окаменело. — Я наняла его, не зная, что он здесь раньше работал.
— Давайте поговорим с ним, — предложила Каллиопа.
— Мириам приведет его. Детектив Чан, я вас уже просила, будьте любезны, оставьте в покое досье.
Каллиопа ожидала увидеть небритого старика в желтой шляпе, но Сэндифер оказался крепким, симпатичным мужчиной около сорока, он носил прическу, модную лет десять назад.
Она подумала, что, возможно, садовник играет в каком-нибудь старомодном оркестре, а работу в больнице называет «своей дневной работой». Он был очень сдержан, пока Каллиопа не убедила доктора Хейзел, что хочет поговорить с ним наедине, поскольку присутствие начальницы смущает подчиненного.