Гораздо более крупная лодка — баржа, прикрытая навесами и освещенная десятками висячих фонариков — скользила сейчас мимо него, привязанная к огромной пристани, тянущейся вдоль берега. Пол услышал обрывок хриплого пения и подгреб ближе, разглядев три фигуры в белых масках, стоящие вдоль борта.
— Я заблудился! — крикнул он. — Где я нахожусь?
Гуляки не сразу отыскали источник голоса в темноте под бортом баржи.
— Возле арсенала, — наконец крикнул в ответ один из них.
— Арсенала? — Пол даже на мгновение решил, что его забросило в очередную искаженную версию Лондона.
— Конечно, арсенала. Ты что, турок? — вопросил другой.
— Шпион? Да он турок, — заявил второй, повернувшись к третьей молчаливой фигуре в маске.
Пол подумал, что мужчина шутит, но полной уверенности у него не было.
— Я не турок. Где возле арсенала? Я ведь сказал, что заблудился.
— Если ты ищешь Далматинскую набережную, то почти добрался. — Говорящий выронил какой-то предмет, плюхнувшийся в воду возле лодки Пола. — Тьфу! Бутылку уронил.
— Идиот, — буркнул второй. — Эй, приятель! Будь хорошим турком и брось-ка ее обратно, хорошо?
— А он в самом деле турок? — неожиданно спросил третий тип в маске. Судя по голосу, он был еще пьянее первых двух.
— Нет, — решительно отрезал Пол, поскольку здесь, похоже, турок не любили, и решил рискнуть. — Я англичанин.
— Англичанин! — Первый рассмеялся. — А говоришь как настоящий венецианец. Я-то думал, что англичашки не знают других языков, кроме своей белиберды.
— Ты сказал, что набережная чуть дальше? — крикнул Пол, отталкиваясь веслом от огромной баржи. В голове у него царило полное смятение. — Спасибо за доброту.
— Эй, англичанин! — крикнул ему кто-то вслед, когда Пол сел за весла. — А где наша бутылка?
Далматинская набережная оказалась длинным причалом, ощетинившимся сотнями лодок всевозможных размеров, привязанных так тесно, что они соприкасались бортами. Весь берег — во всяком случае, в эту ночь — ослепительно ярко освещали факелы и фонари, а высокие многоарочные фасады зданий казались иллюминированными перед премьерой какого-то экстравагантного фильма. Пол привязал спою лодочку к причальному шесту на тенистом конце одного из пирсов. Она смотрелась весьма жалко по сравнению с окружающими лодками. Вряд ли кто удосужится ее украсть.
«Значит, это Венеция, — подумал он, пробираясь сквозь тесную толпу; его окружал сказочный набор масок и нарядов, скрывающий пьяных гуляк. Пол был доволен. Здесь его знания по истории искусств наверняка пригодятся. — Трудно сказать точно, какой это век, особенно когда все в карнавальных костюмах, но похоже на Ренессанс. „La Serenissima“ — так, кажется, называли Венецию? „Самая безмятежная республика“».
На самом Поле обнаружились черные чулки и — он с трудом вспомнил название — камзол. Не лучшего качества, но и не рванье какое-нибудь. На плечах лежала накидка, тяжелая, как пальто. Ее подол едва не волочился по немощеной улице. На боку болталась в ножнах тонкая шпага с простой полусферической гардой, похоже, завершающая ансамбль, однако еще что-то болталось на шее, стукая по затылку. Потянув за предмет и переместив его вперед, Пол увидел, что это маска — лишенное эмоций лицо, главной особенностью которого был огромный крючковатый нос. Маску покрывал какой-то гладкий прохладный лак, напоминающий фарфор. Некоторое время Пол разглядывал маску, гадая, не изображает ли она некий персонаж, который он должен узнать, а затем, вспомнив, что в этой все еще странной виртуальной жизни у него немало врагов, надел маску и завязал ее тесемки на затылке. Он немедленно ощутил себя менее подозрительным и двинулся дальше, не имея на ближайшее время иного плана, кроме как слиться с толпой.
Женщина в платье, корсаж которого почти не скрывал грудь, споткнулась и ухватилась за его руку, чтобы не упасть. Пол поддержал ее, пока она не восстановила равновесие. Дама тоже была в маске, придававшей ей преувеличенно девический вид — нарумяненные щеки и пухлые красные губы. Сопровождавший женщину мужчина грубо потянул ее за собой, но она, поворачиваясь, прижалась грудью к Полу и подмигнула ему сквозь прорезь маски, медленно и чувственно качнув ресницами и послав намек, столь же легкий, как падающее пианино. Несмотря на доносящийся от нее слабый запах кисловатого вина, Пол неожиданно для себя самого возбудился, поддавшись инстинкту, который страх и смятение долгое время почти полностью подавляли.
«Но кто она? — внезапно подумал он. — Скорее всего, марионетка. И что это будет за секс?»
Ему как-то довелось увидеть надувную секс-куклу на выставке культуры двадцатого века в музее Альберта и Виктории. Тогда он с Нильсом и другими парнями посмеялся над грубой неуклюжестью этой штуковины, над печальной пустотой тех, кто использовал ее по назначению, оказавшись лицом к лицу с изумленным взглядом этих нарисованных глаз и круглым ртом миноги. Но чем по сути будет отличаться секс с виртуальной девицей легкого поведения, подхваченной на карнавале в Венеции?
— Послушайте, сеньор, эй, послушайте. — Пол взглянул вниз и увидел невысокого мальчишку без маски, который дергал его за плащ. — Вы ищете женщину? Могу отвести вас в хороший дом, прекрасный дом, только лучшая плоть. Киприотки? Или вам нравятся желтоволосые красотки с Дуная? — Чумазый мальчишка, хотя ему было не больше семи или восьми лет, продемонстрировал жесткую профессиональную улыбку агента по продаже недвижимости. — Черные девушки? Арабские мальчики?
— Нет. — Пол уже собрался было спросить сорванца, где тут поблизости можно посидеть и выпить, но вовремя сообразил, что тем самым наймет себе гида на весь вечер, хочется ему этого или нет, а он даже не успел проверить, есть ли у него в карманах деньги. — Нет, — повторил он, на сей раз чуть громче, и отцепил руку мальчишки от своего плаща. — Я ничего не хочу. А ты будь хорошим мальчиком и топай отсюда.
Секунду-другую мальчишка оценивающе разглядывал Пола, потом неожиданно пнул его в голень и скользнул в толпу. А еще через несколько секунд Пол уже расслышал его писклявый голосок — мальчишка окучивал очередного потенциального клиента.
Внимание Пола попытались привлечь еще несколько мальчишек, отличавшихся лишь степенью замызганности и решительности, двое мужчин и около десятка женщин, самая старшая из которых, несмотря на обнаженные плечи и нарумяненное лицо, неприятно напомнила Полу его бабушку Джонас. Однако этот парад личностей, стремящихся лишить Пола его дукатов (он обнаружил, что в кошельке на поясе все же бренчит несколько монет), не огорчил его, а скорее добавил остроты спектаклю, став такой же его частью, как жонглеры, пожиратели огня и акробаты, продающие чудодейственные зелья шарлатаны, музыканты (мастерство которых варьировало от паршивого до виртуозности, а музыка слилась в общую какофонию), флаги, раскачивающиеся фонарики, а также сами граждане Венеции, вышедшие развлечься и хорошо провести время — бесконечный водоворот фигур в масках и одеяниях из переливающейся и украшенной драгоценностями парчи или разноцветного бархата.