Капитан гвардейцев хотел подойти к принцу, поднять его на руки и отнести туда, где сидели они с Джаиром. Но, вглядевшись в лицо Баррика, он счел за благо отказаться от своего намерения.
«Почему мы здесь, в этой подземной тюрьме? — снова обратился он к Джаиру. — Почему одноглазый монстр по имени Джикуйин не убил нас сразу же? Что ты знаешь о нем? Есть ли у нас шанс победить его? Ты сказал, он один из Старейших, и назвал его богом. Точнее, богом-бастардом».
Прежде чем ответить, безликий воин внимательно вгляделся в капитана гвардейцев.
«Я не знаю, почему мы до сих пор живы, Феррас Вансен, — прозвучал в голове у капитана его спокойный голос. — Одно могу сказать: Джикуйину нужнее рабы, чем трупы. — Джаир утомленно прикрыл глаза, словно впал в дрему. — Для каких целей ему нужны рабы, я тоже не знаю, — продолжал он. — Но место, куда мы попали, пользуется дурной славой. Что до происхождения Джикуйина, могу лишь повторить: он один из потомков Хаоса».
«Для меня это пустой звук, — заметил капитан. — Я никогда не слышал о таком божестве».
«Уверяю тебя, ты о нем слышал, но среди твоего народа его истинное имя предано забвению. Даже здесь, в землях сумеречного племени, многие считают истории о богах детскими сказками. Ты помнишь легенду, которую рассказал ворон, о Горбуне и его прабабушке Пустоте? Под мусором лжи там скрываются жемчужные зерна истины. И эта истина заключается в том, что Хаос породил Пустоту и Свет, а они породили богов и чудовищ. Тот, кто захватил нас в плен, — всего лишь монстр, не бог, но полубог. Но он обладает великой силой».
— И все же никогда прежде я не слышал ни о нем, ни о его предках, — заявил Вансен. Голова его, уставшая пропускать сквозь себя чужие мысли, начала болеть и кружиться.
— Похоже, от страха у тебя отшибло память, капитан! — раздался голос Баррика, сердитый и неприязненный. — Ты что, забыл про Сва, великую Пустоту, и ее супруга Зо, Немеркнущий Свет? Священники и жрецы вечно надоедали нам со всей этой белибердой… которая оказалась правдой.
Лицо Баррика выражало такое отчаяние, что казалось, он вот-вот разрыдается вновь.
— Да, все это оказалось правдой, на нашу беду! — выпалил он. — Боги это не выдумка, и они жестоко покарают нас за то, что мы в них не верили. Скоро всех нас уничтожат. Больше нельзя притворяться, что мы считаем истории о богах детскими сказками.
«Боги не собираются нас уничтожать, — беззвучно возразил Джаир. — Возможно, наши народы уничтожат друг друга, но это произойдет не по вине богов».
Вансен отметил, что слова безликого воина звучат далеко не так уверенно, как прежде, и усомнился в том, что истинная речь лишает собеседников возможности лгать.
«Боги покинули эту землю давно, очень давно, — вымолвил Джаир. — Здесь остались лишь самые жалкие их потомки, подобные искалеченному полубогу, в чьих владениях мы находимся».
У Вансена перехватило дыхание — его покоробило столь откровенное кощунство, к тому же произнесенное не человеком, а монстром.
«Я по-прежнему ничего не понимаю, — заявил капитан. — Конечно, мне доводилось слышать о Сва и Зо, и что из этого? Как насчет Перина и его братьев, входящих в Тригон? А все великие боги, которым мы поклоняемся, в честь которых мы возвели храмы?»
«Все они принадлежат к одной семье, — сообщил Джаир. — В их жилах течет одна кровь. И кровь эту они пролили задолго до того, как наши народы решили пойти войной друг на друга».
— Такие разговоры не имеют ни малейшего смысла! — воскликнул Баррик и закрыл уши руками, тщетно пытаясь не дать безмолвной речи проникнуть в его сознание. — Зачем болтать впустую, ведь это ничего не меняет!
Лицо принца побагровело и сморщилось, на глазах вновь выступили слезы.
— Я думал, священники нас обманывают, — пробормотал он, раскачиваясь из стороны в сторону. — И теперь я буду наказан, жестоко наказан! Боги не простят мне моей гордыни!
— Ваше высочество, вы напрасно терзаетесь, — поспешно возразил Вансен, поднимаясь и направляясь к принцу. — Все не так ужасно, как вам кажется, и…
— Оставь меня в покое! — завизжал мальчишка. — И не смей рассуждать о том, о чем ты не имеешь понятия! Что ты можешь знать о моем проклятии!
Вне себя от отчаяния, Баррик упал навзничь и стал биться головой о каменный пол, как усердный богомолец.
— Принц Баррик… Прошу вас, перестаньте.
Вансен обхватил юношу руками и попытался поднять его, но тот вывернулся и при этом заехал локтем в лицо капитану.
— Не смей меня трогать! — взревел принц, даже не заметив того, что причинил Вансену боль. — Я проклят, проклят от рождения! И мне предстоит гореть в огне!
Капитан с ужасом увидел, что на губах юноши выступила пена.
— Надо мной тяготеет проклятие! — захлебываясь, вопил Баррик. — Боги избрали меня, чтобы я страдал за весь род людской!
После недолгого колебания Вансен залепил принцу звонкую оплеуху. От неожиданности Баррик покачнулся, упал на колени и затих. Он осторожно коснулся пальцами щеки, отдернул руку и уставился на нее, словно ожидал увидеть кровь.
— Ты… ты ударил меня! — потрясенно пробормотал он.
— Прошу меня простить, ваше высочество, — церемонно изрек капитан королевских гвардейцев. — Уверяю вас, я сделал это для вашей же пользы. Если бы вы не успокоились, сюда ворвались бы стражники, а это нам вовсе ни к чему. Как и стычка с другими пленниками, которую мог бы повлечь за собой ваш приступ ярости. Когда мы вернемся домой, в Южный Предел, я готов понести наказание за свою дерзость. Если вам угодно, можете приговорить меня к смерти…
— К смерти? — переспросил Баррик.
Плачущий ребенок исчез. Глаза принца полыхали ледяной злобой. Казалось невероятным, что несколько мгновений назад он дал волю беспомощному отчаянию.
— С твоей стороны крайне опрометчиво полагать, что ты отделаешься столь легкой карой, — процедил он. — Если произойдет невозможное и мы вернемся в Южный Предел живыми, я непременно расскажу сестре, что ты имел глупость влюбиться в нее по уши. А потом я назначу тебя телохранителем принцессы Бриони, и ты получишь возможность любоваться ею каждый день и при этом знать, что она взирает на тебя с глубоким презрением и потешается над тобой вместе с другими дамами. Ты станешь всеобщим посмешищем — удел, достойный такого безнадежного идиота.
С этими словами принц резко отвернулся. Джаир, погруженный в размышления, как будто ничего не заметил. Феррасу Вансену оставалось лишь молча опуститься на каменный пол. В груди у него болело так, словно принц ударил его.
В качестве свадебного подарка Серебряное Сияние преподнес Бледной Деве деревянную шкатулку, покрытую резными изображениями птиц. В эту шкатулку она сложила все, что напоминало ей о семье и доме. Открывая шкатулку, она слышала музыку, которая согревала ее сердце. Но никакая музыка не могла усмирить гнев, полыхавший в сердце ее отца Грома. Сердце его превратилось в камень, тлеющий в его груди. Он созвал своих братьев и сообщил им, что ему нанесено тяжкое оскорбление, что его дочь, его нежная голубка, похищена.