Она наклонилась и махнула рукой, словно собиралась дать ему пощечину. Неожиданно проворным движением бывший кастелян схватил ее руку своей огромной лапищей.
— Успокойся, Мероланна, — процедил он. — Я думал, ты лучше осведомлена о том, что происходит в Южном Пределе. Тебе известно, какая участь постигла Стеффанса Найнора?
— Еще бы! Толли выставил его прочь из замка, а все его обязанности передал своему прихвостню Хавмору. Лорду Найнору пришлось вернуться в деревню, в свое имение.
— Он не смог вернуться в деревню, потому что он мертв. Люди Хендона убили его и выбросили тело в океан.
Лицо герцогини залила смертельная бледность. Она покачнулась и наверняка упала бы, если бы Броун не держал ее за руку.
— Найнор мертв? — бесцветным голосом повторила она, опускаясь на стул. — Стеффанс Найнор?
— Да, убит. Он имел неосторожность открыто говорить все, что думает о братьях Толли. Как-то раз его собеседником оказался человек, с которым не стоило откровенничать. Вскоре слова Найнора были переданы Хендону. Тот не стал разводить церемонии. Посреди ночи Беркан Худ вытащил Найнора из постели и убил его. — Броун так крепко сжал кулаки, что у него побелели суставы. — Мне рассказывал об этом очевидец. Найнора, доброго старика, за всю жизнь не сделавшего никому зла, буквально разрезали на куски. Потом запихали труп в мешок для зерна и вышвырнули прочь из замка. Чтобы разделаться с врагами, Хендону Толли нет нужды устраивать судилище и отдавать приказы о смертной казни. Он привык обходиться без лишней канители.
— О всемогущие боги, неужели это правда? Неужели его убили? — Герцогиня внезапно залилась слезами. — Бедный, бедный Стеффанс! Поистине братья Толли — не люди, а демоны. И эти демоны захватили власть над нами.
Мероланна сотворила знак Тригона, вытерла глаза рукавом и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— Но тем меньше у нас оснований прозябать в бездействии, — решительно заявила она. — Неужели мы будем сидеть сложа руки, когда вокруг…
— У нас нет другого выхода, — перебил ее Броун. — Хотя вокруг и в самом деле происходят страшные вещи. Тебе известно далеко не все, Мероланна.
Он вскинул голову, прислушиваясь, не раздаются ли в коридоре шаги стражников. Все было тихо, однако бывший глава тайного ведомства понизил голос.
— Умоляю, пойми меня правильно. Я потратил немало сил, убеждая Хендона и его приверженцев, что им нечего страшиться меня, что я просто старая рухлядь. И теперь, когда они почти забыли о моем существовании, я могу осуществить мои тайные планы. Но все пойдет прахом, если Толли заподозрит, что я не так уж безобиден. Я попытаюсь разыскать Чавена, поскольку в этом нет ничего подозрительного. В конце концов, мы с лекарем были добрыми знакомыми. Но иной помощи от меня не жди. Возможность спасти трон Олина ничтожна, но я не могу рисковать этой возможностью. Все и так балансирует на острие ножа.
Герцогиня долго смотрела на него.
— Как обычно, ты придумал отговорку, — произнесла она с улыбкой, однако в голосе ее слышалась горечь. — Ты не можешь мне помочь, ибо занят другим, более важным делом. Что ж, мне остается лишь принять это как должное и действовать в одиночку. Можешь быть уверен: я переверну мир, чтобы добыть этот проклятый лунный камень и выяснить, что случилось с моим сыном.
— Ты всего лишь женщина, Мероланна, — мягко произнес Броун.
— Да. Я женщина и мать. — Дрожащей рукой герцогиня коснулась собственной щеки. — Благословенная Зория, я наверняка выгляжу ужасно. Ты заставил меня плакать, Броун, а в моем возрасте не хорошеют от слез. Прежде чем отправиться к сестре Утте, я должна привести себя в порядок.
Герцогиня огляделась и очень медленно поднялась, словно вся ее энергия внезапно иссякла.
— Посмотри-ка на это: сидим посреди столицы королевства, а у тебя нет даже зеркала для старой женщины, — с укоризной произнесла она. — Неужели это так трудно — отыскать зеркало?
Перворожденные были велики, как горы, и малы, как драгоценные камни, сокрытые в земных недрах. Они надвигались со всех сторон, по собственному выбору присоединяясь либо к детям Влаги, либо к детям Ветра. Поскольку раны не могут исцеляться сами собой, в завываниях бури слышались кровавые песни. Так началась война на небесах.
Дети Влаги прежде всего начертили круг у дома Серебряного Сияния, в котором было столько комнат, сколько людей жило когда-либо на этой земле.
«Сто соображений» из Книги великих печалей народа кваров
«Он меня ударил».
Ярость, полыхавшая в груди Баррика, угасла, но не исчезла. Она превратилась в ледяной камень. Это его даже радовало — лучше ощущать тяжесть камня, чем пустоту. Баррик вперил взгляд в Ферраса Вансена, который жевал черствый хлеб. Остальные узники, ныне разделившиеся на победителей и побежденных — произошло это после того, как стражники поставили посреди камеры котел с жидкой похлебкой, — были заняты едой или синяками и ссадинами, полученными во время схватки. Тем, кто не отличался ни ростом, ни силой, пришлось смириться с тем, что их ожидает голодная смерть, ибо в борьбе за пропитание они обречены на поражение. Участь этих жалких созданий ничуть не волновала Баррика.
«Он не имел права поднимать на меня руку!»
«Прекрати, — безмолвно произнес Джаир и протянул Баррику кусок хлеба. — Ешь. Он добыл для тебя еду».
«Но он меня ударил!» — не раскрывая рта, воскликнул Баррик.
«Я бы сам это сделал, окажись я ближе, — проронил воин сумеречного племени. — Ты вел себя как мальчишка. Нет, даже хуже. Я не ожидал, что ты так неразумен. Запомни, всем нам грозит опасность, и мы даже не сознаем, насколько она велика. И мы не можем тратить время на такие выходки».
Внезапно пол в камере содрогнулся от мощного удара, словно где-то глубоко в земных недрах исполинский молот опустился на каменную твердь. С тех пор как Баррик оказался здесь, он уже не в первый раз слышал этот звук. Других узников грохот, похоже, ничуть не беспокоил.
Джаир отломил кусок от краюшки, которую держал в руках (ему удалось захватить хлеба больше, чем всем прочим пленникам), а остаток спрятал под плащ.
«Если не хочешь есть сейчас, прибереги его, — обратился он к принцу. — Еда пригодится нам позднее».
«Зачем? — спросил Баррик, стараясь даже про себя говорить так, чтобы внутренний голос передал обуревавшую его горечь. — Ты, судя по всему, вообще не нуждаешься в пище, а у меня нет никакого желания есть. Мы в плену у могущественного бога и вряд ли сумеем отсюда выбраться. Стоит ли поддерживать свою жизнь?»
«Ты напрасно величаешь Джикуйина богом, он всего лишь полубог, — возразил Джаир. — Поверь мне на слово, бог и полубог — это далеко не одно и то же. Не позволяй отчаянию одержать над тобой верх. Жди, наблюдай, а главное, думай. Они забрали у нас оружие, но, к счастью, пока не вышибли нам мозги».