Мимолетка подошла к Фритти и внимательно посмотрела на него. Потом обнюхала – не с подозрением, а с интересом – и села.
– Кажется, я понимаю тебя, Хвосттрубой, но, конечно, я здесь тоже чужая. Не думаю, что Завывайт и другие тебя поймут.
– Наверное, нет, – согласился Фритти. Он посмотрел на Шустрика, который уже вылизал его с головы до кончика хвоста и теперь слушал разговор, привалившись к старшему другу.
– Что ты скажешь, Шуст? – спросил Хвосттрубой.
Шустрик серьезно посмотрел на него:
– Я не уверен, что понял все, о чем вы тут говорили, но, по-моему, у здешнего Племени есть важные мысли – во всяком случае, они вызывают у меня вопросы, которые кажутся мне важными… хотя я и не знаю, почему они важные. Вот видите, – засмеялся котенок, – я объясняю еще хуже, чем мой старый друг Фритти. Мне кажется, все эти скучные вещи лучше всего чем-нибудь заесть. Нам давно уже пора позавтракать!
– Согласен, дружок, – улыбнулся Хвосттрубой, хотя самому ему пока все еще было не до еды. – Ты не хотела бы поохотиться с нами, Мимолетка? – спросил он молчаливую фелу.
– Сочту за честь.
Весь день они исследовали лесные заросли Перводомья, открывали заросшие кустами проходы, заброшенные тропки.
На следующий день после праздника обитатели Перводомья и Коренного Леса выглядели на редкость тихими. Кто дремал, кто лежал, лениво болтая с друзьями. Многие гости уже отправились по домам, и дороги Коренного Леса были почти пусты.
Мимолетка была очень внимательна к Шустрику, играла с ним, шла посмотреть, когда он находил что-нибудь интересное.
К Фритти она относилась дружелюбно, но сдержанно. Это вполне устраивало самого Фритти, который все еще ощущал последствия своего вчерашнего приключения. Большинство утренних ощущений заметно ослабли, но он не мог избавиться от чувства какой-то отрешенности, отстраненности. Разговор спутников доносился до него словно издалека; бродя, словно призрак, под старыми деревьями, он чувствовал, как на него нисходят тишина и покой.
Ближе к вечеру Мимолетка ушла, пообещав вернуться. Шустрик, бегавший и прыгавший весь день как заводной, и Хвосттрубой, который все еще чувствовал некоторую слабость, вернулись на свою поляну отдохнуть перед придворной аудиенцией.
Пришедший за ними Завывайт-Запевайт с трудом сдерживал возбуждение при мысли о серьезности и величии своей роли. Друзья шли за ним по запутанным коридорам Перводомья как во сне.
Они проскользнули сквозь туго сплетенную ограду из серебристой березы и спустились в небольшой овраг. Там, в отраженном свете единственного луча Ока, проникавшего сквозь кроны деревьев, они разглядели очертания множества котов, сидевших на дне крошечного каньона. В их круглых глазах отражался лунный свет. Откуда-то из густой тени к ним поспешно подошел большой кот.
– Наконец-то! Это и есть та самая парочка? Когда подойдет очередь, их вызовут, – сказал мистер Мурли, придворный гофмейстер; кивавший головой, как китайский болванчик. – Просто так войти никак нельзя – на все, знаете ли, есть протокол. А ты, Завывайт, оставь их со мной. Можешь подождать вон там, сзади.
Завывайт был слегка разочарован, но просто пожал плечами и пожелал им удачи. Наши друзья двинулись следом за кивающим и бормочущим гофмейстером, который вел их к одной из стен оврага, ближе к свету.
– Ждите тут, пока я не позову. А до тех пор ни звука. Перед вами есть еще и другие, а время Ее Мягкости драгоценно. Сидите тихо. – Мурли поспешил прочь, раскачиваясь всем телом.
Хвосттрубой следил за ним взглядом. Гофмейстер вошел в центр небольшой группы тщательно ухоженных котов с блестящими шкурками. «Важные придворные», – решил Фритти. Перед ними сидели несколько котов иного обличья. В одном, большом, ярко-полосатом, явно ощущалось легкое, непринужденное изящество, напоминавшее Чутколапа.
В начале оврага, на поросшем травой возвышении, над которым, словно шатер, поднимались ветви огромного дуба, расположились рядом Сквозьзабор и Воспарилл. Сквозьзабор явно мучился от скуки и нетерпения и Хвосттрубой улыбнулся в темноте. Как, наверное, все это раздражает вольную душу принца!
Принц-консорт лежал, всем своим видом выражая полную безмятежность и спокойный юмор. Но взгляд его был далеким и тревожным, как надвигающаяся гроза.
В самом центре возвышения, в луче лунного света, сидела королева Мурмурса Солнечная Спинка, казавшаяся в таком освещении сказочным существом.
Увидев ее впервые, Хвосттрубой подумал о фонтане о лесном источнике. Она была чистого, сияюще-белого цвета, роскошный мех напоминал пух одуванчика. Рядом с ней стояла маленькая глиняная миска, каким-то образом попавшая сюда из жилища Мурчелов. Перед Фритти была прапрапраправнучка Харара. Она сидела выгнув спину и наклонив голову, отставив заднюю лапу, которая, словно одна из ветвей берез, окружавших ее Двор, торчала в воздухе.
Королева старательно вылизывала себя под хвостом.
В ту славную столицу…
Где вялый двор его – тщета и пышность…
П. Б. Шелли
Весь Час Глубочайшего Покоя при Дворе Харара шла аудиенция. Королева Солнечная Спинка, устроившаяся в углублении Пра-Древа, огромного дуба, невозмутимо выслушивала всех являвшихся пред ее светлые очи. Хвосттрубой с постепенно убывающим интересом наблюдал за вереницей проходивших перед королевой просителей. Большинство из них волновали территориальные проблемы, но были и вопросы, связанные с Именованием, и благословения ожидающим котят фела м. Все это время королева сидела далекая и равнодушная, словно сияющая звезда.
Наконец все просители, довольные или разочарованные, исчезли в ночи. Королева грациозно потянулась, зевнула и взмахнула хвостом. Сэр Мурли поспешно вскарабкался на небольшое возвышение и склонился, над своей повелительницей. Королева что-то томно шепнула в пегое ухо гофмейстера, и он усердно закивал головой.
– Да, миледи, конечно, разумеется, – засопел старик.
– Так разве мы его не услышим? – спросила королева голосом, звучавшим как холодный, чистый ручей.
– Конечно, Ваша Пушистость, – проурчал сэр Мурли и подошел к краю возвышения. Он прищурился пытаясь что-то разглядеть в темноте оврага и торжественно объявил:
– Тан Мышедав, из воителей, ты можешь приблизиться к Пра-Древу!
Гордый полосатый охотник, которого Фритти заметил еще раньше, встал, потянулся и спокойно подошел поближе. На мгновение он замер у края возвышения, потом легким прыжком вспрыгнул на освещенное место.
– Воитель! Как Чутколап и Шурш! – возбужденно пискнул Шустрик. Фритти рассеянно кивнул, разглядывая Мышедава. При свете Ока на крепком теле тана под коротким мехом были видны давние побелевшие шрамы. Полосы и шрамы придавали Мышедаву вид старой древесины.
– Всегда к вашим услугам, о королева, – произнес воитель, почтительно касаясь подбородком земли. Солнечная Спинка смотрела на него с холодным интересом.