Не думай об этом сейчас.
Он был искренне смущен.
— Но как же…
Неважно.
Что с ней произошло? Из-за чего она была так расстроена? Из-за того, что он сделал?
— Я что, сделал что-то не так? Я не хотел бить тебя сильно. Прости… Я должен был бы… я должен…
У меня сейчас нет на это времени.
Он должен был все объяснить ей, чтобы она смогла его понять. Должен умолять ее, если потребуется.
— Но ты же первая поступила со мной нехорошо. Я ударил тебя только после того, как ты вынудила меня это сделать…
Прекрати.
— Я бы не сделал этого, если бы ты…
Да прекрати же ты! А теперь заткнись и слушай.
— Но…
Слушай.
Она замолчала и набрала побольше воздуха. Он притих.
Я на тебя не обиделась. То, что ты сделал… Сейчас не имеет значения, что ты сделал со мной.
У него отлегло от сердца, и он с облегчением улыбнулся.
— Спасибо…
Не перебивай меня. Сейчас меня это не волнует. Ты должен выслушать меня. Ты должен подготовиться.
— Я подготовлен…
Хорошо. Слушай внимательно. Ты должен выбраться отсюда. И ты должен сделать так, чтобы никто не мог последовать за тобой. Понятно?
Он нахмурился, еще больше сбитый с толку.
За тобой идут.
— Я не…
Я же сказала тебе. Слушай меня. Внимательно. Ясно? Хорошо. Ты должен выбраться из места, где находишься сейчас. И быстро. Теперь дальше. Помнишь, мы с тобой уже обсуждали это? Что ты должен делать, если произойдет что-то подобное?
Аспид напряженно думал. Это было нелегко. Ситуация казалась совершенно неправильной.
Вспоминай. То, что мы с тобой обсуждали. На яхту идут люди. Ты должен уйти отсюда и не оставить после себя ничего. Как мы с тобой и говорили. Как планировали. Вспоминаешь?
Он сидел рядом с безвольно лежащим телом Рани, стараясь не смотреть на нее. Закрыл глаза, напряженно нахмурил лоб. Он думал. Это потребовало определенных усилий, но в конце концов он вспомнил. И сказал ей об этом.
Наконец-то. Неужели так сложно? Но, слава богу, мы все-таки вспомнили.
Он рассмеялся, решив, что она ожидает от него именно такой реакции.
Но она не обратила на это внимания.
Ты помнишь, что нужно оставить?
— Да, нет проблем.
Ему хотелось еще раз угодить ей, доставить радость.
Ладно. А теперь…
— А как же с тобой?
Что ты имеешь в виду?
— Ну, с тобой. Ты же лежишь здесь, на полу. Глаза закрыты. Ты разговариваешь со мной и в то же время молчишь. Что я должен сделать с тобой?
Просто… просто оставь, брось меня здесь.
— Как пустую шелуху? Еще одну оболочку? Ты имеешь в виду, положить ее вместе со всеми остальными?
Нет, на это уже нет времени. Просто брось ее здесь.
Он почувствовал острую боль, кольнувшую его в сердце.
— Но… но ты же говорила, что эта оболочка будет той самой, единственной. Тем телом, в котором ты собираешься остаться. Навсегда…
Что ж, планы иногда меняются.
Ее слова прозвучали резко. Ему это не понравилось. Это расстроило его. Он чуть не заплакал.
— Прости меня… Я не хотел, я не думал…
Неважно. Просто оставь оболочку здесь и делай то, что я сказала. Ты сможешь это сделать?
— Я никогда не подведу тебя. Клянусь.
Хорошо. Есть одно место, куда я хочу, чтобы ты отправился, после того как сделаешь это.
Он внимательно слушал ее. Она объяснила, куда он должен идти. И попросила несколько раз повторить, пока не убедилась, что он все понял правильно.
Хорошо. Скоро я опять заговорю с тобой.
И она исчезла.
Он посмотрел на оболочку. Вздохнул. Снова почувствовал укол в сердце. Какая досада! Он уже думал, что наступило то самое время. Что теперь они навсегда будут вместе. Как можно было так ошибаться! Он должен был почувствовать, что это не сбудется.
Ну ладно.
Он оглядел яхту, понимая, что видит ее в последний раз. Здесь он не чувствовал себя дома. Абсолютно. С другой стороны, он не чувствовал этого нигде. Уже не чувствовал. Не было такого места, которое могло быть ему домом. Если в этом месте не было его Рани.
К глазам подступили слезы. Он сглотнул комок в горле. Он не заплачет. Больше он не сделает этого.
Но теперь он должен будет снова встретиться с ней. Она так сказала. Будет ли это уже настоящая Рани? Закончатся ли эти оболочки? Он надеялся на это. Но он уже и раньше думал так, и это всегда заканчивалось разочарованием.
И тем не менее.
Его взгляд упал на ящик в углу. Он улыбнулся. Это ему пригодится. Из этого получится нечто такое, чего стоило ожидать с нетерпением.
Пожар. Он любил огонь. В нем чувствовалась власть.
А он любил обладать властью.
Он не собирался тянуть эту оболочку по полу, просто проверил, не нужно ли еще разок ударить ее, чтобы она вела себя тихо, после чего подошел к стоявшему в углу ящику и открыл его. Заглянул внутрь.
Там все было так, как он и оставлял.
Да.
Огонь — это сила.
И он собирался сейчас воспользоваться ею.
Представление начинается. Вооруженный отряд быстрого реагирования был в спешке собран в заброшенном складе на дальнем краю Хейвен-стрит, протянувшейся вдоль набережной Короля Эдварда, где была пришвартована яхта Иана Бучана.
Филу пришло на ум, что в таких же покинутых людьми, пустых и обветшалых местах, наверное, во времена холодной войны враждующие стороны обменивались пойманными шпионами — ржавые металлические опоры, разваливающиеся стены, усыпанные осколками кирпича полы, полуобрушившиеся крыши. Еще это напоминало места, где режиссеры телевизионных боевиков снимают сцены финальных кровавых перестрелок. Он смотрел, как отряд быстрого реагирования щелкает затворами, проверяя и заряжая свое оружие, и надеялся, что это всего лишь проделки его разыгравшегося воображения.
В свое время он отказался взять пистолет. Он даже не тренировался в стрельбе. Он всей душой ненавидел огнестрельное оружие, в любой его форме. Ножи были еще хуже, и он знал это. Фил считал, что если он не может обезоружить потенциального агрессора своими доводами и убеждением, или, в худшем случае, с помощью своих рук и дубинки, то грош ему цена как офицеру полиции.