Матвеев выглянул в окно и увидел четверых здоровущих бугаев, нетерпеливо переминавшихся с ноги на ногу возле крыльца.
— Ого! — воскликнул он. — Ну, ладно. Раз ты просишь… Я поеду на своей машине, а они уж пусть на джипе за мной. Что-то мне не хочется с ними в салоне тесниться. Если эти ребята сожмут меня чреслами, я тресну, как гнилой орех.
Когда Матвеев вышел на улицу и приблизился к группе спортсменов, ему показалось, что небо заслонили гигантские деревья.
— Добрый день, Павлик! — весело сказал он, с преувеличенной храбростью протягивая руку тренеру. — Здорово, парни!
Парни нестройным хором ответили на приветствие и полезли в свой здоровенный черный внедорожник.
— Держитесь за мной, — велел Матвеев, нацепив на нос темные очки и почувствовав себя на секундочку главарем мафии, которого сопровождают телохранители. — Поедем огородами, чтобы в пробках не стоять.
Он действительно знал хитрый маршрут до помещения, которое их фирма подготовила для спортивной федерации. Ехал он, можно сказать, на автомате и думал не о дороге, а о Насте. Со вчерашнего дня разные мысли посещали его — одна глупее другой. Он не представлял, как ей помочь. Давать ей деньги, как содержанке? Она ни за что не станет брать у него конвертики с наличными, даже думать нечего. Незаметно приносить ей по воскресеньям сумки с продуктами тоже вряд ли удастся. Раньше надо было об этом думать…
А ведь она намекала ему! Может быть, и не специально. Но более чуткий друг наверняка смог бы догадаться о том, что это крик о помощи. Витька вспомнил, как однажды преподнес Насте букетик цветов — просто так, потому что была весна и стояла хорошая погода, и мальчишки на светофорах совали букеты прямо в окна ожидающих зеленого сигнала автомобилей. Он ворвался к Насте счастливый, рот до ушей, и радостно подарил цветы. А она улыбнулась и сказала: «Ой, надо же, первые цветы. Дорогие, наверное! Лучше бы ты яблок купил». Он тогда подумал, что Настя пошутила.
И еще как-то раз он напрашивался на ужин, а она сказала: «Ужин готовится только из продуктов гостей. Что принесешь, то и будет на столе». Ему бы, дураку, задуматься тогда, а он… Он всегда был каким-то легковесным, несолидным, и сколько ни бился, пытаясь изменить характер, ничего так и не достиг.
Съехав с Ленинградского проспекта на боковую улицу, Витька едва не задавил собаку, которая буквально бросилась под колеса. Он дал по тормозам, смачно выругался и… В ту же секунду понял, что может сделать для Насти. Это было так просто, что у него даже дыхание перехватило.
Чудом уцелевший пес перебежал через дорогу и нырнул в кусты. Сзади посигналили. Витька тронулся с места, но поехал не прямо, как собирался прежде, а взял левее. В пяти минутах отсюда располагалась клиника, где лечился Димка, Настин брат. Нужно просто завернуть туда и договориться с заведующим отделением, что плату за больного будет вносить он сам. Конечно, двадцать пять штук — немалые деньги, но, если поднапрячься, он сможет себе это позволить! Уж теперь-то особенно, когда он стал вице-президентом крупной компании…
Руля одной рукой, Витька достал из «бардачка» блокнот, где были записаны фамилия врача и его телефоны. Остановившись на светофоре, он набрал номер, зажал телефон в левой руке и дождался, когда ему ответят.
— Антон Владимирович? — спросил он деловым тоном, как только услышал сухой голос. — Это Виктор Матвеев. Вы меня помните? Я по поводу Дмитрия Лаврентьева звоню…
Конечно, не стоило бы этого делать… То есть отклоняться от маршрута и ехать по своим делам. Тем более не предупредив клиентов. Однако Витьку так захватила его гениальная идея, что он не смог утерпеть. «Ну, подумаешь, сделаем маленький крюк. Тут ехать ровно пять минут. А то потом когда еще я в эту клинику попаду… Объясню тренеру все на месте. Он мужик нормальный, не будет права качать».
Когда Витька подкатил к клинике, Панкрашин уже ждал внизу. Он стоял на верхней ступеньке крыльца и со странной тревогой смотрел на подъехавший автомобиль. Еще большую тревогу вызвал у него черный джип, словно большой блестящий жук вползший в больничный двор и оставшийся стоять с включенным мотором. Открыв дверцу и выбравшись наружу, Матвеев махнул доктору рукой, словно просил его подождать, и трусцой побежал к джипу. Дверцы открылись одновременно с четырех сторон, и из машины вывалились четыре амбала, каждый из которых годился на роль Терминатора. Последним появился шофер, состоявший из одних мышц. Даже бритая голова его была подозрительно бугристой.
Матвеев подошел именно к этому, самому страшному, и о чем-то быстро с ним заговорил. Тот кивнул и через голову Витьки пристально посмотрел на доктора. Тот растерянно оглянулся. Вокруг него была все та же привычная обстановка, на липах чирикали птички, легкомысленно перелетая с ветки на ветку, старшая сестра где-то в недрах приемного покоя перекрикивалась с сестрой-хозяйкой. За спиной, в коридоре бродил важный охранник ростом с пятиклассника, вооруженный дубинкой. Панкрашин неожиданно понял, как легко будет отнять у него это страшное оружие…
У доктора явственно засосало под ложечкой. Матвеев между тем был полон энтузиазма и подошел к нему напористым шагом. Протянул руку.
— Здравствуйте, Антон Владимирович, — сказал он деловым тоном. — Я ненадолго. А то меня ждут. — И он кивком головы указал на компанию мастодонтов, напряженно замерших возле огромной черной машины. — У меня к вам предложение.
— Да-да? — спросил Панкрашин, отлично понимая, что должен был бы немедленно прекратить всякие переговоры и удалиться в свой кабинет.
Однако кто в таком случае сможет поручиться, что вон те жуткие личности не станут поджидать его вечером по дороге с работы? Когда рядом не будет коллег, больных и посетителей клиники?
— Вы ведь знаете, что за Дмитрия Лаврентьева отвечает его сестра Настасья?
— Знаю, — ответил доктор, чувствуя, как внезапно и радикально пересохли все его слизистые оболочки. — А что такое?
— Думаю, это неправильно, — с чувством продолжал Матвеев. — Я решил, что мы исключим Настасью из этого уравнения. Отныне деньги за содержание Дмитрия буду платить я сам. Понимаете?
Доктор Панкрашин понимал. Он кивнул. Тем временем Матвеев вдохновенно продолжал:
— Мы должны быть более чуткими к своим родным и близким людям.
Доктор решил, что под этим «мы» тот подразумевает самого себя и свою «команду».
— Вы будете платить за содержание Лаврентьева в клинике? — уточнил он, чувствуя, как пот струится по его спине.
— Двадцать пять тысяч ежемесячно, — подтвердил Матвеев. — Как это все технически делается?
— У нас есть платное отделение. Ежемесячно заключается договор на медицинское обслуживание… Счет оплачивается через кассу, — растерянно пояснил Панкрашин.
— Все понял, — удовлетворенно кивнул Матвеев. — В кассу буду ходить я сам. И если что-то понадобится еще… Мало ли? Тоже обращайтесь ко мне, договорились? Вот моя визитная карточка. Настасьи эти вопросы вообще не должны касаться, ясно?