— До чего же мы, мужчины, глупы, до чего склонны обманывать самих себя! Одним визитом дело не кончилось… Школа находилась в Йоркшире, рядом — чудный отель… Не то чтобы я нарочно впутывал Пирза в эту интрижку, так само собой получилось. Я был опьянен любовью, а малыш смотрел на красавицу моими глазами, по-детски ею восхищался, но, разумеется, истинного смысла наших отношений не понимал. Я не требовал от мальчика соблюдения тайны… просто необходимости в этом не видел. А потом сестра попросила меня не навещать сына в сопровождении этой женщины, и я не сразу понял, что случилось… Должно быть, Пирз, святая простота, написал о наших визитах матери и в красках поведал об очаровательной гостье. Узнав об этом, моя… любовница пришла в бешенство. Объявила, что “маленький ябеда еще пожалеет”. Безобразная была сцена. Я от нее такого не ожидал и был откровенно шокирован… Возможно, именно тогда глаза у меня и открылись… не знаю.
Селина отлично представляла себе реакцию матери. Та терпеть не могла терять обожателей, неважно, молодых или старых… О, мать наверняка просто упивалась восхищением малыша, а узнав о невольном предательстве, разъярилась не на шутку!
— Втайне от меня, она съездила в школу… Поскольку она уже не раз бывала там со мной, директор, не заподозрив ничего дурного, позволил ей забрать Пирза на прогулку. Но когда мальчик вернулся один, до глубины души потрясенный и заплаканный, директор позвонил мне. Так я узнал о случившемся.
— Разумеется, я тотчас же призвал свою даму к ответу. “Должен же был кто-то объяснить ублюдку прописные истины”, — фыркнула она, и более я ни слова от нее не добился. Я помчался к Пирзу, но мальчик замкнулся в себе и на вопросы отвечать отказался. Полагаю, эта особа наговорила ему гадостей, и досадный эпизод оставил в его душе неизгладимый след… Вот откуда его цинизм в отношениях с прекрасным полом! Думаю, Пирз так и не смог забыть ее расчетливой жестокости… Разумеется, осознав правду, он озлобился еще сильнее. Решил, что, восхищаясь моей любовницей, он предал тетю и кузин… Ему потребовалось немало времени, чтобы примириться с происшедшим… впрочем, так же как и мне.
— И тогда вы расстались… с той женщиной? — спросила Селина, удивляясь собственной храбрости. Губы ее побелели, даже сочувствие маленькому Пирзу на мгновение отступило перед все подчиняющей потребностью узнать, вспоминал ли о ней отец на протяжении стольких лет.
— Да… но разрыв обошелся мне недешево. Видите ли, эта женщина ждала от меня ребенка. В те дни аборты были запрещены. В любом случае я бы ни за что не согласился уничтожить мое дитя, собственную плоть и кровь…
— Но вы… вы совсем не видитесь с дочкой?
Если сэр Джералд и заметил, что собеседнице известен пол незаконнорожденного ребенка, он явно не придал этому значения.
— Нет, увы, нет, — медленно проговорил он. — Мы… Ее мать настояла, чтобы мы не общались, и я согласился… ради блага девочки. Кроме того мне следовало щадить чувства жены и близких. Я и без того причинил им достаточно зла. В ту пору казалось, что самое разумное решение — отказаться от малютки…
— И вы об этом жалеете? — Голос Селины предательски дрогнул. Похоже, ни один из собеседников не сознавал, что разговор мало-помалу превратился в исповедь. Оба были слишком взволнованы, чтобы просчитывать каждое слово.
— Бесконечно жалею. Всякий раз, глядя на хорошенькую девушку вроде вас, Селина, я вспоминаю о своей дочке и гадаю, как она… ненавидит ли меня… думает ли обо мне… знает ли, что я существую на свете… и молюсь Богу, чтобы она меня простила.
— За что? За то, что вы подарили ей жизнь?
Едва слова сорвались с губ, Селина поняла, что не лицемерит. Обида и озлобленность развеялись, осталось лишь ясное понимание того, что благодаря этому человеку она получила самый драгоценный подарок — жизнь. Она здорова, умна, свободна. Чего еще желать? С плеч словно упало тяжкое бремя. Тыльной стороной руки девушка смахнула с глаз непрошеные слезы.
— Вы плачете? — В голосе сэра Джеральда звучало сочувствие и легкое удивление.
Селина инстинктивно насторожилась. Она еще не готова открыть правду, и вряд ли когда-нибудь на такое решится. Ей довольно знать, что отец ее любит, пусть на расстоянии…
— Пирз считает нас любовниками! — Девушка выпалила первое пришедшее на ум объяснение, и сэр Джералд недоверчиво нахмурился. — Честное слово, — подтвердила Селина. — Он считает меня интриганкой, задумавшей подыскать себе богатого покровителя.
— Что за чепуха! — отмахнулся сэр Джералд. — И как ему такое в голову пришло? Чтобы хорошенькая, умная девушка вроде вас да стала заглядываться на такого старика, как я! Невероятно!
— Пирз думает, что я хочу прибрать к рукам ваше состояние… видит во мне расчетливую хищницу… — пояснила Селина.
Она сказала бы и больше, но внезапно зазвонил телефон. К тому времени, когда сэр Джералд повесил трубку, Селине удалось взять себя в руки. Бледные щеки порозовели, взгляд утратил настороженность.
— Думаю прогуляться перед ужином, — сказала она небрежно.
Сэр Джералд внимательно пригляделся к девушке и, похоже, остался доволен.
— Отличная мысль, — похвалил он. — Но не уходите далеко. Обещали грозу, и духота стоит невыносимая. Вдоль реки идет славная тропинка. Я там часто гуляю, особенно если что-то гнетет. Говорят, если долго смотреть на текущую воду, то душой успокаиваешься.
Улыбнувшись отцу, Селина вышла из комнаты. По пути к реке девушка не встретила ни души, чему весьма порадовалась. Она заново переживала ласки Пирза и его жестокую отповедь. А рассказ сэра Джералда взволновал ее и растрогал. Он тщательно подбирал слова, стараясь не перекладывать вину на мать, и за одно это Селина была ему горячо благодарна. А его горе и озабоченность судьбою внебрачного ребенка там, где она ожидала встретить равнодушие и неприязнь, просто-таки потрясли девушку, заставили по-иному взглянуть на происходящее.
Селина радовалась своему открытию. И все-таки к радости примешивались тоска и боль… Печально, что тогда, в создавшейся ситуации, иного решения отец принять просто не мог. Взрослое восприятие разительно отличается от детского. А узнав теперь Мэри, девушка охотно соглашалась с тем, что муж постарался оградить ее от новых унижений и горя.
И все-таки мысли Селины то и дело возвращались к Пирзу. Наконец-то девушка поняла: то, что она принимала за презрение к прекрасному полу, на самом деле — глубоко укоренившееся недоверие. Селина всем сердцем сочувствовала сбитому с толку, обиженному малышу. Нетрудно себе представить, как на него подействовали чары матери: ослепительная красавица играючи кружила головы мужчинам. Бедный мальчик, разве мог он устоять против опытной обольстительницы! А мать бессовестно воспользовалась детской привязанностью — в борьбе, дескать, все средства хороши! Но едва Пирз подвел ее, пусть не по злому умыслу, набросилась на него как фурия-Селина медленно шла вдоль берега. Река медленно катила свои воды, на которых играли солнечные блики. Духота стояла невыносимая, из-за леса ползли тяжелые тучи, все предвещало грозу. Но девушка не замечала зловещих признаков, погруженная в свои мысли. Итак, пора отказаться от нелепой надежды пробудить в Пирзе ответное чувство! Как может он полюбить дочь женщины, причинившей ему столько горя?