— А что думает отец о твоем отъезде? — спросил он грубо. — Или тебя это уже не волнует, раз ты решила, что для тебя важней?
— Это некрасиво с твоей стороны! Мало ли что некрасиво, подумал Джеймс.
Полчаса назад ты была в моих объятиях, а теперь говоришь, что между нами все кончено.
Это разве красиво? Нет, ему нужно взять себя в руки.
— Когда именно ты хочешь уехать?
— Как можно скорее. — Она все еще не поднимала глаз, и он не мог видеть их выражение, но ее голос был тверд. Она что-то надумала, и это заставило ее опять спрятаться в свою раковину. — Скоро в Нью-Йорке будет медицинская конференция, — сказала Элли все так же тихо, — там собираются педиатры со всего мира. Я надеюсь, что тоже смогу туда поехать. — Она глубоко вздохнула. — Отец все понимает. Кроме того, Дерек Клэйтон ему понравился. А я рано или поздно все равно уеду отсюда. Я не принадлежу этому месту. И никогда не принадлежала.
— Ты принадлежишь Лондону?
— Лондон — это моя жизнь. Он захватывает. — Она посмотрела через стол на него. — Джеймс, почему ты развелся?
— Какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Так. Мне просто любопытно. — Она направила на него умный и спокойный взгляд, в котором нельзя было заметить противоречивые чувства, владевшие ею. Ему было очень трудно выдержать этот взгляд; все мышцы его тела напряглись. Как нелепо! Абсурдно! Он, взрослый мужчина, в этой ситуации чувствовал себя ребенком, у которого отнимают любимую игрушку. Это было унизительно.
Теперь я должен удовлетворять ее праздное любопытство, злобно подумал Джеймс.
Так вот какие чувства она испытывает к нему — любопытство и желание. И что, это все? Мысль о том, что он хочет большего, была такой неожиданной, что он на какое-то время перестал злиться на Элли, но потом прогнал эту мысль. Чего еще ему ждать от Элеонор Миллз? Как, впрочем, и от любой другой женщины? У него в жизни было достаточно разочарований, и он не хотел испытывать их вновь.
— Я уже рассказывал тебе. Она посвятила всю свою жизнь работе. Казалось, что я подхожу ей, потому что тоже стремился к карьере. Сначала все было хорошо. Кто знает? Если бы мы остались жить в Лондоне, то, может быть, и не расстались бы.
Черта с два, подумал он про себя. Трещина в их с женой отношениях появилась еще в Лондоне, и не заметить эту трещину мог только слепой.
— Но потом я вернулся сюда, а Антония возненавидела это место, — продолжал он. — Она испытывала отвращение к деревенскому образу жизни. Хотя, конечно, ей бы и здесь нашлось чем заняться. Я, в общем-то, и сам начал подумывать, не оставить ли ферму на Фрэнка и не вернуться ли в Лондон… — Он бросил на Элли быстрый взгляд из-под нахмуренных бровей, чтобы проверить, какое впечатление произвело на нее это его откровение, но ее лицо абсолютно ничего не выражало.
— Странно! — удивилась Элли. — Я думала, тебе нравится здесь.
— Да, в деревне замечательно, — сухо ответил Джеймс, — но я здесь, пожалуй, уже зажился, хочется более напряженной жизни.
— А, понятно.
Она совсем не выглядит удивленной, сердито подумал Джеймс.
— Я, естественно, не буду жить в центре Лондона. Где-нибудь за городом. Может быть, в Ричмонде. Или даже в Гилфорде.
— Джеймс…
Что-то в ее тоне заставило Джеймса взглянуть ей в лицо. Элли не повысила голоса, но в нем звучала твердость, и от этого у него засосало под ложечкой.
— Мне кажется, что мы должны кое-что обсудить. — Она не смотрела на него, а вновь разглядывала свою чашечку с кофе. — Я не вижу смысла продолжать наши отношения… Мне необходимо жить в Лондоне…
Ее голос слегка подрагивал, но выражение лица было упрямым.
Джеймсу никогда не приходилось слышать что-либо подобное от женщин. Но дело было не в том. Просто от того, что она говорила, он почувствовал, как по его телу пробежал смертельный холод. Он помрачнел.
— Ты неизбежно должна возвратиться в Лондон, — сказал он, постаравшись придать своему голосу спокойную рассудительность. — Ты ведь никогда не собиралась оставаться здесь насовсем. — Он сделал паузу, раздумывая о том, как продолжить фразу, чтобы она не звучала безнадежно. Его жизнь никогда не казалась ему безнадежной, да и сейчас все было не так уж безнадежно, просто она застала его врасплох. — Но это еще не значит, что нам обязательно придется навсегда расстаться, — продолжал он. — Как уже говорил, я давно собирался предоставить управление фермой Фрэнку. Он будет рад вести хозяйство самостоятельно.
— Все равно у нас ничего не выйдет, — сказала она мягко, — даже если ты вернешься в Лондон.
Холод, сковывавший тело Джеймса, превратился в ледяной ветер, пронизывающий каждую его клеточку.
— Почему? — потребовал он ответа. Он злился на себя за то, что не может просто встать, повернуться и уйти. Она же оставалась абсолютно спокойной. Это было все равно что говорить со стенкой. — Почему, черт возьми, не выйдет?
— Может быть, нам лучше вернуться к этому разговору в другой раз?
— Нет, черт побери, мы покончим с этим здесь и сейчас! — заорал Джеймс. — Послушай, — продолжал он более спокойным голосом, — я просто хочу знать, почему ты передумала. — Он попытался изобразить улыбку. — Разве тебе не было хорошо со мной? Про себя я могу сказать, что был счастлив с тобой.
— А разве в этом дело? — сказала она негромко.
— А разве нет? — удивился Джеймс.
— Хотя мне не хочется льстить твоему мужскому самолюбию, но мне тоже было хорошо с тобой. Я долго думала о случившемся и хочу сказать, что не готова к отношениям, которые ни к чему не ведут. — Ее голос, поначалу довольно твердый и самоуверенный, постепенно понизился почти до шепота.
— Другими словами, ты хочешь сказать, что, с твоей точки зрения, это пустая трата времени.
— Я не говорила так…
— Нет? Ну что ж, очень тактично с твоей
стороны.
— Мне просто хочется чего-то большего, — произнесла она тихо. Она по-прежнему избегала глядеть на него, что, как подумал Джеймс, было в общем-то неплохо. Хотя он теперь и контролировал свой голос, но глаза наверняка выдавали его эмоции. — Я хочу, чтобы были какие-то обязательства, хочу, чтобы мои отношения с мужчиной привели к чему-то большему…
— Я думал, что у тебя уже был опыт подобных отношений и ты отказалась от них. Осмелюсь напомнить, что ты сама хотела отношений без обязательств и привязанностей… — сказал он с горьким сарказмом.
— Но я передумала. Я не отказываюсь от своих слов, — проговорила она уже громче, и на ее щеках заиграл румянец. — Мы были вместе, пока это нас обоих устраивало, но я не твой тип женщины, а ты не мой тип мужчины.
Джеймс почувствовал себя, как будто его ударили под дых. Неужели она права?! Он и не предполагал, что уязвленное самолюбие — это так мучительно. Но с другой стороны, откуда ему про это знать? Ведь он до сих пор никогда не был в подобной ситуации.