– Уж это точно, – искренне сказал Мазур.
– Могу я свести с ума?
– Можешь.
– А очаровать на всю оставшуюся жизнь?
– И это запросто.
– Вот видишь... Теперь напряги фантазию и представь хорошенько, как мне живется с новоанглийским плюгавым недоноском, у которого остатки накопленной предками энергии до капельки уходят в бизнес, а на мою долю остается... ну, не десть секунд конечно, но и не бурные ночи...
– Бедное создание...
– Я, между прочим, вполне серьезно, – твердо сказала Бриджит. – Джонни, если бы ты знал, как меня все это достало... Словами не передать. Особняк с сонными слугами, двуногие рыбы обоего пола на всяких там раутах... И невозможно поискать маленьких радостей на стороне, и развязаться с такой жизнью невозможно: черт побери, я же ничего не умею, ничему не училась, и своих денег у меня почти нет...
– Положение, в самом деле, аховое, – сказал Мазур ради приличия.
Бриджит приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:
– Но отнюдь не безвыходное...
Что-то было в глубине ее глаз такое, отчего Мазур невольно поежился и натянуто усмехнулся:
– Ты это таким тоном произнесла, что отчего-то мороз по коже...
Она прищурилась:
– Джонни, ты вроде бы не тряпка, так что не будем ходить вокруг да около... Тебе приходилось убивать людей?
– Ну, как тебе сказать...
Ее глаза потемнели:
– Скажи, как было на самом деле.
– Ну, всякое бывало... – уклончиво произнес Мазур. – Жизнь – штука суровая... – он моргнул, уставился на нее, словно впервые увидел. – Черт, не хочешь же ты сказать...
– А почему бы и нет, Джонни? – спокойно, невинным тоном сказала очаровательная южанка, не сводя с него глаз. – Почему бы и нет?
– С ума сошла?
– Вот уж нет, – решительно сказала Бриджит. – Сумасшедшие, я читала, отличаются нелогичностью мыслей и поступков, а я, смею думать, рассуждаю насквозь логично... Тебе нет нужды объяснять, что за создание – мой муженек. Сам видел. В трезвой полосе он еще хуже – застегнутое на все пуговицы, холодное, как лягушка, ничтожество, поглощенное делами. Классическая бледная немочь. По-моему, типа вроде него любой решительный мужик может завалитьбез особых душевных терзаний. Особенно если имеет некоторый опыт. – Она смотрела на Мазура холодно и серьезно, почти не мигая. – Джонни, я не шучу. Я серьезно. Хочешь заработать сто тысяч долларов? За непыльную, несложную работенку...
Мазур усмехнулся:
– Если мне память не изменяет, закон такую работенку иначе именует...
– А кто тебя просит попадаться? Дай и мне сигарету... спасибо. – Она глубоко, умело затянулась. – Вообще-то я почти не курю, так, в особых случаях... Так вот, Джонни, я отнюдь не дура, ты, может быть, заметил уже? Я все это придумала не сегодня, и не вчера – давно... С полгода уже, как в голове сложились первые наметки. Но именно потому, что я не дура, очень быстро поняла: у меня ничего не получится дома, в Штатах. У меня нет никакого опыта в таких делах. Полиция, знаешь ли, не только в фильмах начинает в первую очередь подозревать оставшегося в живых супруга. У нас хорошая полиция... Следовательно, самоймне никак нельзя. Могу тебя заверить, я смогла бы всадить в него пулю... но у меня не хватит умения и ловкости сделать все так, чтобы остаться вне подозрений. А искать кого-то для работы... Я не представляю, как это делается. Есть огромный риск нарваться на проходимца, пустомелю... наконец, даже если и отыщешь нужного человека, он потом может шантажировать... А здесь– совсем другое. Здесь куча бандитов, есть партизаны... Кто-то напал на машину в уединенном месте, всадил пулю в беднягу Бобби и скрылся. Разумеется, я потом добросовестно опишу полиции эту парочкуили троицу – ну, скажем, зверообразный негр в красной майке, усатый латино с татуировкой в виде змеи, да в придачу метис-полуиндеец в полосатой рубашке... Пусть ищут, сколько влезет. Ты понял, Джонни? Там, дома, адски трудно все это устроить. Здесь – гораздо легче. Я потому и уговорила его поехать сюда, думала, тут будет гораздо легче подыскать подходящего человека. Никак не удавалось. А потом появился ты...
– У меня столь располагающая внешность?
– По-моему, ты – неслабый парень, Джонни. И карман у тебя пустой. И жизнь тебя, сдается, изрядно помотала. Доброта и душевность, такое впечатление, через край из тебя не хлещут – я как-никак женщина, мы чуем такие вещи... Ты – достаточно твердый. А я – достаточно умная и решительная. Я хочу быть богатой вдовой. А ты, голову можно прозакладывать, хочешь иметь в кармане сто тысяч долларов...
– Они у тебя с собой? – усмехнулся Мазур. – В сумочке?
– Ну, не плети ерунды! – поморщилась Бриджит. – У меня их вообще нет. Пока. Зато потому меня будет примерно двадцать миллионов – в основном в активах фирмы, но сто тысяч наличкой я уж, безусловно, раздобуду... Я – единственная наследница, Джонни, я это знаю совершенно точно. Что ты ухмыляешься?
– Да просто подумал: его поверенный, должно быть, не особенно твердых моральных устоев...
– Милый, он форменным образом раскис, – самодовольно сказала Бриджит. – Я особо и не старалась – просто-напросто позволила ему кое-что, чего не позволяла пуританка-супруга, страшная, кстати, как смертный грех... Ладно, это мои дела. Главное, я знаю, что числюсь единственной наследницей.
– Вот этот поверенный тебя и сдаст.
– А как он докажет? – фыркнула красотка. – Или ты к нему пойдешь? Здесь все продумано, Джонни, я тебе еще раз повторяю: в этихместах наш Бобби может умереть к чертовой матери без всяких последствий для нас двоих. Я буду безутешно рыдать... а тебя вообще никто не заподозрит, можно повернуть все так, что мы оба подтвердим алиби друг друга...
– Знаешь, я тоже иногда читаю детективы и хожу в кино, – сказал Мазур. – И, насколько я помню, дамочки вроде тебя обычно лихо и решительно кидаюттаких парней, как я...
– Так это в кино, – сказала Бриджит. – А ведь о тех случаях, когда никто никого не кинул, когда все уладилось к обоюдному удовольствию сторон, никто попросту никогда и не узнает... Логично? Нет, скажи, логично?
– Логично, – вынужден был признать Мазур.
– Вот видишь. Мне просто невыгодно тебя обманывать. Проще поступиться сотней тысяч, зато обеспечить себе отличное будущее на много лет вперед. – Она обольстительно улыбнулась. – А я, со своей стороны, совершенно уверена, что ты не нагрянешь в Штаты, чтобы шантажировать меня потом. Ты там никогда не бывал, сам говорил, пока мы ехали. Ты там чужак, а из чужаков плохие шантажисты, их чересчур легко переиграть на своем поле... В общем, мы просто обязаны поступить друг с другом честно – именно честность в грязных делах, как говаривал мой дядюшка, и приносит реальные плоды.