— …двадцать этажей. Почему не тридцать, Александрос?
Алекс поднял взгляд от закорючек, которыми был исчеркан лежавший перед ним лист бумаги. Эгей в упор смотрел на сына. Младший брат Андреас, сидевший рядом, весьма ощутимо толкал Алекса под столом. Старший брат Себастьян, расположившийся напротив, выразительно поднимал брови.
— Архитектор считает, что для здания в центре города двадцати этажей достаточно. Так, Алекс? — пришел на выручку Себастьян.
— Да, — поддержал младший брат. — Если этажей будет двадцать, они не закроют вид на гавань домам, стоящим на возвышенности.
— Именно, — произнес Алекс многозначительно.
Себастьян усмехнулся. «Ты задолжал нам, братец, по-крупному», — говорила его ухмылка. Впрочем, братья всегда выручали друг друга, когда суровый взгляд отца останавливался на ком-нибудь из них.
Король Эгей выглядел мрачным, но у него всегда был такой вид. Кроме того, он выглядел уставшим. И похудевшим, вдруг заметил Алекс.
— Отец, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он.
Король вздрогнул.
— Я чувствую себя хорошо, спасибо, — резко ответил тот. — Достаточно хорошо, чтобы задать еще пару вопросов, если ты, конечно, в состоянии сосредоточиться на нашей беседе, Александрос.
Алекс почувствовал, как на скуле перекатился желвак.
— Что бы ты еще хотел узнать, отец?
— Ты устроил женщину?
— Извини, не понял?
— Женщина, Мэри Сантос. Ты устроил ее?
— Ее зовут Мария, — поправил отца Алекс. — Я думал, мы продолжим разговор о строительстве.
— Нет. Теперь разговор пойдет о человеке, который должен будет изготовить подарок на юбилей вашей матери. Что эта женщина собой представляет?
— Она… хмм… талантлива.
Она действительно талантлива!
— Это можно было предположить, — нетерпеливо перебил его Эгей. — Но… какая она? Ведь нам предстоит встретиться этим вечером за обедом. Она способна поддержать разговор за столом?
— Она дизайнер, отец, — тщательно подбирая слова, заговорил Алекс. — Живет в Нью-Йорке. Я думаю, ты найдешь ее интересной собеседницей, достойной разделить с тобой трапезу.
«А потом со мной она разделит постель. Что уже случилось бы, не назначь ты эту встречу», — подумал Алекс.
— Полагаю, ты поселил ее в номере люкс в Гранд-отеле?
— Нет. — Алекс заколебался. — Я решил, что ей будет удобнее в моем доме в Аполлонии.
Отец уставился на него во все глаза. Как и братья. Дьявол! Алекс почувствовал, что краснеет.
— В целях безопасности, — быстро объяснил он, — ведь она будет работать с бриллиантами.
— А что, в отеле какие-то проблемы со службой безопасности?
— Нет, конечно. Но там много туристов…
— Туристы, которые платят тысячи евро за номер в этом отеле, вряд ли промышляют воровством, — с сарказмом заметил Эгей.
Повисла тишина.
— В моем доме она будет в большей безопасности. Ворота. Электроника. Охрана. Я приказал обустроить для нее мастерскую в доме для гостей.
Эгей кивнул:
— Ладно, согласен. Так лучше. Ты правильно решил.
Похвала? Редчайший случай. Жаль, что Алекс удостоился ее за ложь. Поселив Марию в своем доме, он вообще не думал о безопасности. Только о том, как бы поскорее заняться с ней любовью…
Алекс любил женщин. Любил секс. Он знал, что такое желание, страсть, нетерпение. И как сладостен миг обладания.
Но он никогда и ни с кем не вел себя так, как с Марией Сантос.
Требовал от нее послушания и покорности, практически принудил ее согласиться спать с ним. Все это казалось ему вполне логичным, когда он замышлял свою месть — она использовала его, теперь он использует ее.
Если все так просто, почему он все время находится в состоянии сексуального возбуждения? Все последнее время думает только о ней. Ему представлялись картины, как она ждет его возвращения. И самая главная картина — что он сделает, как только доберется до дома…
— Алекс? Ты меня слушаешь? Я говорил…
— Отец, — Алекс поднялся, — прошу прощения, но я должен срочно уехать.
Король смотрел на него с недоверием.
— Что?
— Я сказал, что должен…
— Мы еще не закончили обсуждать строительство.
— Мы закончили все обсуждать еще три месяца назад, — решительно ответил Алекс.
— Мне не нравится твой тон. — Взгляд Эгея был предостерегающим.
— Прости, отец. Я просто измучен — перелет в Нью-Йорк и сразу же в течение суток обратно. — Алекс выдавил из себя улыбку. — Можем ли мы отложить этот разговор хотя бы до завтра?
Эгей внимательно посмотрел на своего среднего сына, потом кивнул:
— Решено. — Король поднялся, вслед за ним немедленно поднялись Себастьян и Андреас. — Не забудьте об обеде. Все вы. Алекс, скажи мисс Сантос, что твоя мать и я ждем ее к обеду.
Алекс кивнул и направился к двери.
Ему казалось, что поездка домой заняла вечность, и это при том, что он несся на своем «феррари» буквально сломя голову.
Ждет ли его Мария? Он велел ей быть готовой к шести, но приедет на час раньше. Она, должно быть, как раз принимает ванну. Или раздевается, позволяя угасающему свету дня напоследок полюбоваться ее наготой…
Просто какие-то мальчишеские фантазии! И они были разбиты вдребезги, когда Афина сообщила ему о том, что мисс Сантос в гостевом доме. В мастерской.
«Конечно, — думал он, широко шагая по дорожке к гостевому дому. — Единственное, в чем она была честна и чему верна, — это ее работа».
Эта мысль вызвала у Алекса гнев, хотя объяснить причину его он бы не смог.
— Мария! — рявкнул Алекс, распахивая дверь в гостевой дом. — Мария, я сказал тебе…
И тут он увидел ее. За рабочим столом. Спящую. Голова со спутанными волосами лежит на сложенных руках.
Злость мгновенно улетучилась. Алекс почти физически ощутил, как ей на смену его грудь заполняет какое-то странное чувство, определить которое он бы не взялся. Сглотнув застрявший в горле ком, Алекс тихо прикрыл за собой дверь и подошел ближе к спящей девушке.
Густые темные ресницы отбрасывали тень, образуя полумесяцы на высоких скулах, а под закрытыми глазами он увидел темные круги — свидетельство усталости и изнеможения. Не думая, не анализируя своих действий, Алекс наклонился, убрал шелковистую прядь, упавшую ей на лицо, и прижался губами к виску.
— Мария, — шепотом позвал он. И повторил: — Мария…
Когда она вздрогнула, он присел на корточки рядом с ней и прижался губами к ее губам. Черные ресницы затрепетали. Алекс не удержался и снова поцеловал ее. Губы Марии слегка приоткрылись под натиском его рта. Ее глаза совсем рядом с его глазами были темны и огромны.