Внутренности Алекса стянулись в тугой узел.
Он помнил эту роскошную копну. Тогда эти великолепные длинные локоны обрамляли ее лицо, на ней был его халат, в котором она утопала, но при этом выглядела безумно сексуально. Может быть, ему так казалось, потому что он знал, что скрывается под этим халатом — стройное тело с нежной золотистой кожей, маленькие дерзкие груди, тонкая талия, женственный изгиб бедер…
Ее лицо было прелестным — лучистые глаза, бархатная кожа без макияжа, полные розовые губы без всякой помады, припухшие от его поцелуев…
При этом воспоминании внизу живота Алекса потяжелело, и некстати накатившее желание грозило выдать его.
Он по-прежнему хотел эту женщину. Невероятно!
Алекс стыдился признаться в этом даже самому себе — какой мужчина может желать женщину, так бессовестно использовавшую его? Мария сделала из него дурака, и теперь его черед посмеяться над ней. Она задолжала ему. Пока он не сквитается с ней, память об этом унижении будет отравлять ему жизнь.
И Алекс знал, что нужно предпринять, чтобы избавиться от унизительных воспоминаний, — нужно снова уложить Марию Сантос в постель. Прижать ее тяжестью своего тела, заставить кричать от наслаждения, а самому взирать на это с бесстрастным, но пристальным вниманием. Чтобы снова не допустить игры — фальшивых стонов и других уловок. Она должна безумно захотеть его, сгорать от желания.
— Ваши пять минут истекли, принц Александрос.
Алекс внимательно посмотрел на нее. Выражение лица Марии, ее поза были вызывающими, а это означало, что она, глупышка, уверена в том, что сейчас ведет игру.
Такая наивность заставила Алекса улыбнуться.
— Ты находишь это забавным? — вскипела Мария.
— Еще каким!
Глаза Марии предостерегающе сузились.
— Считаю до десяти. И это твой последний шанс. Если вы, ваше высочество, не уберетесь…
— Safir et Tils на грани банкротства.
Мария моргнула и непонимающе уставилась на него.
— Safir et Tils, — нетерпеливо повторил Алекс. — Французская фирма, получившая заказ от королевского дома Аристо.
Лицо Марии выражало безучастность, но это лишь подстегнуло Алекса.
— Ну же, мисс Сантос! Только не делай вид, что ты не знала названия фирмы, которая перехватила у тебя вожделенный заказ. А ведь именно ради него ты и продала себя…
Мария вскинула руку, чтобы влепить негодяю пощечину, но Алекс успел перехватить ее руку. Резко дернув, он притянул девушку к себе.
— Не смей! — Его голос звучал спокойно, но угроза в нем была явственной. — Никогда больше не смей поднимать на меня руку!
— Отпусти меня!
— Ты слышала, что я сказал?!
— Пусти, сукин ты сын!
Голос Марии дрогнул, в глазах вскипели злые слезы, грудь вздымалась от частого дыхания.
— И не пытайся изображать праведную невинность, agapimou [1] . Один раз тебе удалось обвести меня вокруг пальца, но больше этот номер у тебя не пройдет. И не смей обзывать меня! Я принц! И требую, чтобы ты не забывала об этом.
Алекс едва не поморщился. Как же гнусно прозвучали его слова, будто их произнес не он, а какой-то самодовольный осел! Но где ему было задумываться над собственным поведением, если его душили ярость и гнев? Он знал, что Мария Сантос — великолепная актриса и сейчас перед ним разыгрывался очередной спектакль.
Затуманенный слезами взгляд. Дрожащий голос. Пятна румянца на лице.
Ее лицо было прекрасно даже сейчас.
— Неужели ты думала, что сможешь остаться безнаказанной, Мария? Неужели действительно рассчитывала с моей помощью получить заказ? Изображала обуявшую тебя страсть, хотя на самом деле тобой двигал голый расчет? — Алекс внезапно замолчал, глядя на Марию.
Она тоже во все глаза смотрела на него.
Какого ответа он ждет? Если она скажет, что Алекс ошибается? Он все равно не поверит. Как не поверил тем кошмарным утром два месяца назад…
— Лгунья, — холодно произнес тогда Алекс, а потом добавил несколько слов по-гречески. И хотя Мария не знала их точного перевода, не понять их уничижительного смысла было невозможно.
Пытаться достучаться до него теперь было бы абсолютно бессмысленно.
Правда состояла в том, что тогда она действительно не знала, кто он. Для нее он был просто мужчиной — не принцем Аристо и не сыном короля Эгея и королевы Тиа. Он показался ей невероятно красивым и сексуальным, от его взглядов и прикосновений у нее перехватывало дыхание…
Когда он целовал ее, ей было мало его поцелуев, когда касался, ей было мало этих прикосновений. Мария забыла обо всем — что они находились в общественном месте, что она всегда считала себя высоконравственной женщиной, что она еще никогда не была близка с мужчиной.
Когда Алекс позвал ее с собой, она пошла без раздумий. Весь ее мир сузился до ощущения его губ на ее губах, прикосновений его рук, до восхитительной твердости — свидетельства его возбуждения. Мария не могла поверить, что это происходит с ней.
— В чем дело, дорогая? Ты лихорадочно просчитываешь своим маленьким, но хитреньким умишком, какой ответ меня устроит? — Голос Алекса стал резким. — Не трать времени. Меня устроит только одно, и ты знаешь, что я имею в виду.
То, что он имел в виду, отражалось в его глазах. Увидев это пугающее отражение его намерений, Мария попятилась. Алекс заметил, как лихорадочно запульсировала жилка на ее горле.
«Отлично, — холодно подумал он. — На этот раз преимущество на моей стороне, а ведь она еще даже не слышала, ради чего я пришел к ней».
— Убирайся! — едва слышно прошептала Мария, но Алекс проигнорировал ее слова.
Вместо ответа, он повернулся к ней спиной и направился к ее рабочему столу, рядом с которым на стене были развешаны многочисленные наброски. Что-то похожее на отливку из воска стояло на полке.
— Ты не слышал? Я сказала…
— Похоже, это ты не слышала меня. — Алекс резко повернулся к ней и скрестил руки на груди. — Safir et Tils на грани банкротства.
— Я должна заплакать?
— Они не смогут изготовить подарок для моей матери к ее юбилею.
Приторно-сладкая улыбка появилась на губах Марии.
— Могу порекомендовать заглянуть в ближайший супермаркет, как раз перед отлетом домой.
— Я понимаю, что ты находишь все это забавным, Мария, но на самом деле ситуация серьезная. Седьмое марта — очень важный день для моей семьи и всего королевства. Отец уже объявил его национальным праздником.
«Снова эта сладенькая улыбочка, — с раздражением заметил про себя Алекс. — Похоже, к мисс Сантос вернулось самообладание. Что ж, это ненадолго…»