Проигнорировав его протянутую руку, она сама выдвинула стул и села за столик. Пожав плечами, Тарик занял место напротив нее. Она ожидала, что он позвонит в колокольчик или нажмет кнопку, чтобы вызвать Захару, но вместо этого он сам налил ей чаю и подал тарталетки с кремом из топленых сливок и малиной.
Тарик наблюдал за тем, как она ест, и Мэдисон чувствовала себя не в своей тарелке.
— Вкусно?
Она хотела солгать, но какой в этом смысл?
— Да.
— Ты хорошо себя чувствуешь? Малыш…
— Малыш в порядке. Я тоже, если не считать того, что я вне себя от ярости! — Отложив вилку, она промокнула губы салфеткой и решила, что сейчас самый подходящий момент с ним поговорить. — Тарик, я хочу положить конец этой дурацкой истории.
Он прищурился.
— Дурацкой истории?
— Не притворяйся, будто ничего не понимаешь. Ты обманом затащил меня в самолет, привез в это место.
— Золотой дворец.
— Какая разница. С меня хватит! Я хочу домой.
— Ты дома, — спокойно ответил Тарик. — Я думал, ты это поняла.
— Ты сказал, то, что произошло между нами, сделало меня твоей женой.
— То, что я увез тебя и занимался с тобой любовью?
Мэдисон почувствовала, как кровь прилила к ее голове.
— Похитил меня, а затем овладел мной.
Его губы искривились в сексуальной ухмылке.
— Может, я и похитил тебя, но ты занималась со мной любовью по своей воле.
— Я и не собираюсь это отрицать. Факт в том, что ты утверждал, будто это делает меня твоей женой.
— Это действительно так.
Мэдисон сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.
— Однако сегодня утром ты сказал, что не стал меня вчера раздевать и укладывать спать, ведь это было бы неправильно. Так же, как провести со мной прошлую ночь.
— Поверь мне, habiba , — произнес Тарик, чуть хрипловатым голосом, — я так же сожалею о происшедшем, как и ты.
— Но я нисколько не сожалею! Я совсем не о том!
— Тогда о чем, Мэдисон?
— Если ты сказал мне правду, если я действительно твоя жена…
— Ты моя жена. — Швырнув на стол салфетку, Тарик поднялся. — Но я хочу сначала получить согласие своего отца.
— Как трогательно.
Его лицо помрачнело.
— Ты все шутишь. Уверяю тебя, это серьезно. Мой ребенок….
— Мой ребенок.
— Наш ребенок, — холодно произнес он, — однажды унаследует трон древнего королевства. Ради его будущего, ради будущего моего народа наш союз должен благословить король.
— Мой сын говорит правду, юная леди. Дубааку необходимо мое королевское благословение.
Мэдисон вскочила. В дверях стоял невысокий сутулый мужчина с белыми волосами. Тарик поспешил ему навстречу.
— Папа, я не ожидал…
— Видимо, нет. — Султан посмотрел на Мэдисон. Его лицо было непроницаемым. — Значит, это твоя жена.
— Да, папа. Я сказал премьер-министру, что приведу ее к тебе в полдень.
— И ты собирался так долго прятать от меня женщину, которая ждет от тебя ребенка? — Султан нахмурился. — Ей не мешало бы немного поправиться.
— Простите, — произнесла с вызовом Мэдисон, хотя ее сердце бешено колотилось, — во-первых, мне не нужно поправляться, во-вторых, я не люблю, когда в моем присутствии обо мне говорят так, словно меня нет, и, в-третьих, я не жена вашему сыну.
Султан расслабился.
— Она в точности такая, как ты говорил, Тарик. — Мэдисон удивилась, и он поднял брови. — Мой сын мне о вас рассказывал.
Она заморгала.
— Неужели?
— Вчера вечером после вашего приезда. Признаюсь, я был недоволен.
Союзник? Мэдисон скрестила пальцы на удачу.
— Разумеется, нет. Я имею в виду, с чего бы вам…
— Мой сын принц и мой наследник. Его свадьба должна была быть отпразднована надлежащим образом. — Лицо султана смягчилось. — Но Тарик все мне объяснил. Рассказал, как вы встретились и влюбились друг в друга. — Губы пожилого мужчины дернулись. — Я знаю, что вы собирались просить моего благословения, но в ваши планы вмешалась природа. В конце концов, я и сам когда-то был молодым. Я помню, как горячо играет кровь в молодости.
— Нет, — поспешно возразила Мэдисон, — это не…
— Папа. — Подойдя к ней, Тарик обнял ее за талию. Со стороны это выглядело как проявление нежности, но его хватка была стальной. — Ты смущаешь мою невесту.
— Неправда. Я не…
— Это нормально, habiba , что ты стесняешься говорить о своих чувствах с посторонними. — Его тон был мягким, но в его взгляде, обращенном к ней, Мэдисон уловила предостережение.
Неужели он не рассказывал отцу, как был зачат этот ребенок?
— Как я уже говорил, — продолжил султан, — я провел бессонную ночь в раздумьях и понял, что должен радоваться за вас и за вашего ребенка, хотя он был зачат не так, как у нас положено.
Мэдисон вздрогнула. Почувствовав это, Тарик обнял ее еще крепче.
— Отец имеет в виду, что ребенок был зачат до нашего бракосочетания, habiba .
— Должен признаться, на самом деле я восхищен тем, что вы соединились друг с другом телом, сердцем и душой. Таким образом вы проявили уважение к нашей древней традиции, и никто не посмеет назвать вашего ребенка незаконным.
— Сэр, — сказала Мэдисон, игнорируя хватку Тарика, — вы не…
— Не нужно меня благодарить, моя дорогая. Я люблю своего сына. Почему я не могу полюбить женщину, которую он любит, и вашего будущего ребенка? — Султан улыбнулся. — Добро пожаловать в нашу семью, принцесса.
Его глаза были полны надежды. Что она могла сказать ему, чтобы не лишить его этой надежды? Признайся она ему во всем, и его сердце будет разбито. Нет. Мэдисон не могла так поступить. Тарик заварил эту кашу, ему ее и расхлебывать.
Султан протянул к ней руки, и Мэдисон, тепло улыбаясь, подошла к нему. Заключив ее в объятия, старик расцеловал ее в обе щеки и рассмеялся.
— Какой отличный сюрприз приготовил для меня мой сын. — Его улыбка поблекла. — Тарик рассказывал тебе о смерти своего брата?
— Да.
— Впервые после того ужасного дня я чувствую себя счастливым. Прекрасная женщина, носящая под сердцем моего внука… Кто бы мог подумать, что после трагедии на нашу семью снизойдет такое благословение.
Щеки Мэдисон покраснели, и Тарик понял, что причиной этой реакции был не комплимент его отца, а их ложь. Его сердце пронзила острая боль.